Другие прорицатели считали его легкомысленным, кое-кто из простых людей относился к нему с подозрением, в целом же рифмованные пророчества Ахарии пользовались в лагере популярностью. Иногда он выбрызгивал целую череду быстрых непроизвольных виршей — точно его так и распирало от важных предсказаний. Как-то раз он подслушал размышления тучной астматички о лакомствах, которыми ее угощали в Дели. Ахария наклонился к ней и произнес следующее:
О леди-джи, мечты о пани-пури вы забудьте!
Прошу, не обессудьте
И постарайтесь сбросить килограмма три, а то и пять —
Увидите, как легче станет вам дышать.
Когда же она уставилась на него негодующим взглядом, прорицатель подошел ближе и прошептал:
Не то вам света белого уж не видать!
Встревоженному Джурнаилу Сингху,[4] который не знал, что стало с его женой и детьми, Ахария предложил другой выход. Черпая вдохновение у западных философов, он посоветовал:
Не зря Гораций наказал нам всем:
О настоящем думай, лови момент.
Спастись ты должен, что бы ни случилось с ними,
Иначе их мольбы останутся пустыми.
Карам устал от подобных фраз. Он никогда не доверял прорицателям, равно как не прибегал к помощи религии. Поэтому для него в лагере не нашлось утешения, и ту радость, которую он испытал, добравшись сюда живым и невредимым, сменил гнев. Амрит, напротив, был спокоен. И не только благодаря своему возрасту или тому, что он лучше Карама понимал загадочную Индию, нет. Просто Амрит сразу уяснил, как мало от него зависит. Он путешествовал вместе с Карамом со дня его приезда, вначале из чувства долга, а потом между ними возникла привязанность, и даже когда брат разобрался в автобусах и поездах, Амрит остался его верным спутником.
Карам впал в уныние. Он тревожился, что не выполнил свое обещание перед семьей невесты — сейчас он уже должен был приехать к ним в Кашмир. Ломал голову, как дать о себе знать в Кению. Больше всего его беспокоила грязь и вонь вокруг. Ничто не могло скрыть ядовитый Мускат, исходивший от тысяч людей, ютившихся под одной крышей. Остальные вроде бы привыкли к запаху, но для Карама каждый вдох был мучительнее предыдущего. Ему опротивели люди, жившие рядом, однако он знал, что и сам скоро превратится в такого же беспомощного и неряшливого человека, как они. И ежедневная чистка обуви тут не поможет.
Спустя неделю после их прибытия в лагере отключили воду. Ходили слухи, что в этом виноваты мусульмане. Четыре дня в школу не поступало ни капли, и условия стремительно ухудшались. Становилось все грязнее, люди заболевали. В здание, жители которого и так ослабли от тесноты и голода, ворвался тиф. Снаружи стояло пекло, внутри несчастных бросало в жар. Пока власти города тщетно пытались обеспечить лагерь водой, тысячи обезвоженных тел теряли столь ценную влагу. «Чертова страна! — злился Карам. — Здесь просто нельзя жить!»
