Раздался треск. Изображение подпрыгнуло и опять замерло. Мало-помалу треск стих, и его сменили более глухие звуки, каждый поначалу неотличимый от остальных. Постепенно эти звуки становились отчетливее. Дыхание Филиуса, хриплое и неровное от напряжения, медленный бой барабана, напоминавший удары сердца, не похожий ни на один барабанный бой, который ей доводилось слышать на церемониях водун,незнакомый голос, говоривший из теней. Слов поначалу было не разобрать, затем с ужасающей ясностью они дошли до нее – креольская молитва по умершим, которую она последний раз слышала в Порт-о-Пренсе много лет назад:
Prie рои' tou les marts
рои' les marts 'bandonne nan gran hois
рои ' les morts 'bandonne nan gran dio
рои ' les morts 'bandonne nan gran plaine
рои' les morts tue pa' couteau
рои' les morts tue pa' epee...
Молитесь за всех мертвых,
За мертвых, покинутых в великом лесу,
За мертвых, покинутых в великой воде,
За мертвых, покинутых на великой равнине,
За мертвых, убитых кинжалом,
За мертвых, убитых мечом...
Танцор с лицом Филиуса остановился. Барабанный рокот продолжался, мерный, чуть-чуть невпопад, настойчивый. Откуда-то донесся звук плача, тут же оборвавшийся. Филиус поднял чашу обеими руками и повернулся лицом к молчаливым фигурам, смотревшим на него со своих кресел. Он шагнул к ним. Камера двинулась следом, шаг за шагом. Анжелина не могла объяснить почему, но она знала, что комната на экране была той самой комнатой, в которой сейчас сидела она.
Рои' tou les morts, аи пот de Mail' Cafou et deLegba;
рои' tou generation paternelle et maternelle...
За всех мертвых, во имя мэтра Каррефура и Легбы;
За все колена, отцовские и материнские...
Филиус опустил руку в чащу и вынул ее снова, вытягивая пальцы по направлению к первой из сидящих фигур. Его рука была красной и влажной от крови. Легким движением он начертил знак креста на лбу мужчины. Фигура не шевельнулась.
...ancetre et ancetere, Afrique et Afrique;
аи пот de Mait' Cafou, Legba, Baltaza, Miroi...
...предки мужчины и женщины, африканцы и африканки;
во имя мэтра Каррефура, Легбы, Бальтазы, Мируа...
Ни одна из фигур никак не отреагировала на его прикосновения. Теперь, когда Филиус переходил от головы к голове, чертя на лбах кресты толстыми мазками крови, свет падал на них более резко. Анжелина не мигая смотрела на экран; сердце ее сжималось, в животе похолодело, как от снега. Свет колыхнулся. Он скользнул по голой спине танцующего, лег на холодную, сухую кожу немых зрителей. Никто не пошевелился.
