Кроме нашего отряда, в восточном направлении двигались еще сотни тысяч немецких солдат и автомашин. Мы втиснулись между двумя колоннами и теперь могли ехать с минимальной скоростью. Скорее мы не ехали, а ползли. Немецкие самолеты кружили, то набирая высоту, то вновь снижаясь, готовые в случае надобности оказать поддержку войскам. Наблюдая за ними, я чувствовал желание узнать, сколько продлится война, на какой период нас оставят под командованием «Гроссдойчланд» и как долго мы будем вынуждены работать на них, выполняя их смертоносные приказы.
Никогда ранее мне не доводилось видеть такого скопления войск. Позднее я узнал, что полтора миллиона солдат двигались по этой дороге, имея целью нападение на Советский Союз.
Вскоре это монотонное движение среди двух других колонн стало просто невыносимым, и я велел Гансу, своему водителю, обогнать другие машины и вырваться вперед. Когда мы проезжали автомобиль, где сидел Вилли, я приподнялся на переднем сиденье и выкрикнул:
– Следуй за мной!
Машины, следовавшие впереди, ехали так медленно, что я начал буквально пробиваться, пытаясь идти на обгон, но дорога была узкая, а по встречной полосе нельзя было ехать, так как по ней шла бесконечная череда санитарных машин. Поэтому, слегка подталкивая Ганса локтем, я вынудил его съехать с дороги и продолжать путь прямо по полю.
Таким образом довольно быстро мы достигли моста, точнее, того, что еще утром вчерашнего дня могло считаться таковым. Но после того как здесь побывали наши пионеры, он был более-менее восстановлен и по нему можно было двигаться без оглядки. Мы остановились, давая возможность колонне выстроиться в один ряд, терпеливо ожидая, когда все смогут пересечь мост. Примерно через полчаса после того, как проследовало огромное число «скорых», мы дали сигнал двигаться. И все же мост оказался починен только частично, поэтому сейчас мы могли перевезти лишь по одному пулемету, и то благодаря опыту и стараниям наших водителей. Из-за этих маневров мы потеряли еще полчаса. Осмотревшись, я не смог удержать улыбки: груды булыжников, лежавшие перед нами, совсем недавно были старинным латвийским замком и церковью из красного кирпича с колокольней, так много значившими для русских.
Спустившись с моста, мы почувствовали, что стало легче ехать. Дороги здесь были шире, к тому же появилась возможность передвигаться параллельно им. Поэтому я решил выбрать кратчайший путь, ведущий на Ригу. Проезжая Таурогген, я увидел бункеры. Сейчас они стояли, не нужные абсолютно никому. Затем мы оказались на другом краю Тауроггена и там разбили лагерь. Мы пока не имели распоряжений, касающихся этой ночи, и, благодаря привалу, у нас появился шанс сделать то, что, я уверен, каждый из нас хотел сделать. Мы искали места, где лежали погибшие ребята, чтобы откопать их. Для тех семерых, которые вернулись целыми, это было особенно трудно и мучительно. Конечно, и остальным было тяжело, но им особенно. По некоторым из них прошли танки и буквально вмяли в землю их тела. Все мы были подавлены, похоронив их, и, установив самодельные кресты у их изголовий и поставив караул у их могил, ушли на ночлег.
