Эти слова придали им храбрости. Затем я приказал двадцати бойцам – десяти своим и десяти русским – зарыться в землю в ста метрах от моста на немецкой стороне. Дальше мы не пошли. Дорожные лопатки у нас были с собой. Из десяти своих для охраны я поставил по пять человек с каждой стороны моста. Мальчики, находившиеся на той стороне, неистово копали и поэтому сейчас уже были здесь. Они установили два пулемета, реквизированные у охранников на мосту, и это было все, что мы могли сделать.
Отряд, находящийся в бункерах, открыл огонь по наступающему батальону русских, которые пытались подобраться к мосту незаметно. Оставив Вилли за главного, я рысью кинулся к бункерам. Русские пули сыпались как песок, и, чтобы попытаться достичь ближайшего бункера и избежать смерти, мне приходилось то бежать, то ползти. Таким образом пробравшись по берегу реки, я дошел до ближайшего бункера, на последнем издыхании. Попав к своим, первым я встретил оберфенриха Крюгера, метавшегося, не находя себе места. Он рассказал мне, что целый батальон русских был готов атаковать бункеры, но никто из отряда не собирался так просто сдаваться.
– Мы начали рыть траншею – она ведет к четвертому бункеру, а русские ползли со всех сторон, как муравьи. Сейчас единственный способ, которым они могут добраться до нас, – это подземный путь, – добавил он.
– Но ведь другие проходы все еще остаются свободными? – спросил я встревоженно.
– Конечно, и у нас имеется телефонная связь. Телефонные провода идут через туннели. Нам бы сюда еще комнату отдыха, и здесь было бы не хуже, чем в хорошем отеле.
К сожалению, пушки, стоявшие снаружи, хотя они и были направлены на немецкую границу, совершенно ничем не могли помочь нам отразить нападение батальона. Но все же здесь, в тылу, находилось четыре пулемета, поэтому мы могли довольно долго отбиваться от русских.
– Как у нас с боеприпасами? – спросил я.
– Тонны, – ответил Крюгер. – Достаточно, чтобы продержаться здесь месяц.
– Слава богу, – сказал я.
В следующее мгновение он схватил меня за плечо и потащил за дверь. Мы не успели заметить, что попали под обстрел.
Вот теперь мы были на настоящей войне. Может, нам и не хватало опыта на практике в военном деле, но зато в теории нам не существовало равных. Русские продолжали палить, но мы находились глубоко в бункерах, и они при всем желании не могли нанести нам вреда. Они могут прикатить танк, чтобы хоть как-то попытаться нанести ущерб бункерам, и я усмехнулся, подумав о том, какую досаду должны чувствовать враги из-за того, что их главный оплот теперь направлен против них же самих. Оставшись полностью удовлетворенным ситуацией, сложившейся в первом бункере, я проследовал по подземному туннелю во второй. Следуя по освещенному участку, я натолкнулся на фенриха Линца.
