Смерть сделала свой ход, бросив свой вызов. Я не помог Лешке и получил пощечину. Пощечину получил врач, у которого под носом погибает родной человек. Не знаю, смог бы или нет, я ему помочь сейчас? Спустя годы я это пытаюсь сделать для других. Наркология стала для меня не работой, а средством хоть как-то извиниться за Лешкину смерть. Поэтому я еще раз настаиваю и говорю, что любая смерть проверяет нас и учит. Чужая смерть оставляет след, а смерть близких оставляет в душе огромный шрам.
Подкова радуги.
Ветер порывами то набегал, то отступал. Небо быстро затягивали серо-фиолетовые облака. Ветер усиливался. Временами казалось, что он вырвет гнущиеся под его напором деревья. Пыль и сорванные ветром листья понесло вдоль дороги и завертело в смерче-подобном танце. Где-то за горизонтом отрывисто и сухо ухнуло и гулким эхом разнеслось грозовое предупреждение. Все чаще и яснее становились раскаты. Там же на границе горизонта полыхнула электрическим разрядом огромная разлапистая молния, удивляя и пугая своей первобытной красотой и мощью. Первые капли не заставили себя долго ждать. Они редко и крупно ударили в придорожную пыль, разогнав нахохлившихся воробьев. Еще одна, еще и вот с нарастающим гулом вода обрушились на землю. Стена дождя, несущиеся потоки, шум ветра, рваные кроны деревьев все смешалось и шумело. Шумела и бурлила вода в водостоках, хлопали окна и двери. Дождь безжалостно хлестал, барабанил в стекла и колотил по дребезжащим карнизам… Минута и казалось, что нет на земле места, где можно укрыться от разбушевавшейся природы. Стихия свирепствовала. Гул дождя постепенно перешел на ровный непрерывный монотонный шум. Огромнейший душ равномерно и методично увлажнял каждый клочок земли.
В такие часы, кажется, что вся жизнь сосредоточилась в маленькой комнатке, где весело потрескивая в печке, горят дрова. Запах влаги, сырой листвы и обволакивающее печное тепло отстраняют и отгораживают от суеты и дают почувствовать нечто настоящее ради чего стоит жить. Это ощущение трудно передать словами его чувствуешь кожей, кончиками пальцев, ноздрями. Уединенность, отрешенность от окружающего, запахи бревенчатой избы и гудящая печь. Сонное блаженство. Потрясающее не с чем несравнимое ощущение внутреннего восторга и умиротворенности, первобытного осязания бытия.
Дождь поубавил свою прыть. Ветер в последний раз рванул, и серая пелена неба треснула. Лоскутья туч на фоне умытого неба уносились на запад. Сквозь мелкие падающие капли засверкали солнечные лучи, все окрасилось и заиграло цветными бликами, а на востоке появилась подкова радуги.
