Представляю вам собственную теорию: ближайшим родственником человека является не шимпанзе, как полагают люди в телевизоре, а фактически собака.
Следите за моей логикой.
Доказательство первое: коготь-отросток.
По моему глубокому убеждению, коготь-отросток, который часто срезается с передней лапы собаки в раннем ее возрасте, есть не что иное как недоразвитый большой палец, ошибочно считающийся атавизмом. Далее, я уверен, что люди вырастили свой большой палец в результате длительного, тщательно выверенного процесса, называемого селективным скрещиванием, с простой целью — предотвратить развитие собак в смышленое и потому опасное для них млекопитающее.
Я свято верю — продолжение человеком одомашнивания (если вам угодно использовать столь гадкий эвфемизм) собак имеет одну только мотивацию — страх, что собаки самостоятельного разовьют у себя большие пальцы, маленькие языки и превзойдут человека, существа медлительного и нескладного, неуверенно стоящего на двух ногах. Только поэтому собаки вынуждены существовать под неусыпным человеческим взором, а ставшие свободными или живущие сами по себе, немедленно уничтожаются.
Из того, что Дэнни рассказывал мне о правительстве и его деятельности, я извлек важную мысль: данный омерзительный план разрабатывался в кулуарах, в чулане одним из самых гнусных сотрудников Белого дома, не исключено — советником самого президента, человеком сомнительных моральных устоев и умственных способностей, умеющим, однако, правильно расставлять приоритеты, — правда, к несчастью, не с позиций честного интеллектуала-провидца, а параноика, опасающегося развитием собак.
Доказательство второе: оборотень.
Встает полная луна. Собака жмется к стволу ели, прячется под нижними ее ветками. Из мрачного уголка темного леса выходит человек и вдруг обнаруживает, что превратился… В обезьяну? Думаю, нет.
Звали ее Ева, и поначалу изменения, внесенные ею в нашу жизнь, вызывали у меня негодование. Я ненавидел внимание, какое Дэнни оказывал ее ручкам, ее маленькому заду и скромным бедрам. Мне не нравилось, как он смотрел в ее мягкие зеленые глаза, разглядывающие его из-под стильно завитых светлых волос. Завидовал ли я ее обворожительной, — я бы назвал ее особенной — улыбке? Наверное, да. Потому что она была человеком, существом отличным от меня. Не в пример мне она была отлично выдрессирована. Она была всем, а я — ничем. К примеру, я мог долгое время обходиться без ванны, стрижки и чистки зубов, она же мылась ежедневно и ходила к человеку, который только тем и занимался, что красил ее волосы в любимый цвет Дэнни. Мои ногти вырастали длиннющими, они цокали и царапали пол, она за своими ногтями ухаживала постоянно — стригла и шлифовала, придавая им форму, а в довершение всего еще и красила.
