Сложив всю кухонную утварь в большие коробки, Юки отправилась в комнату матери. Шидзуко ползала по полу на коленях среди вороха платьев, шарфиков, разных мелочей. Она собрала всего две коробки. Юки вошла и встала напротив нее.
— Я думаю, не пересмотреть ли мне весь мой гардероб, — сказала мать. — Некоторые тряпки стали для меня слишком яркими, — она указала на белое платье с узором из ярко- голубых роз. — Вот это, например.
— Нет, — запротестовала Юки, — ты мне так нравишься в этом платье!
Шидзуко покачала головой:
— Мне уже пора переходить на более скромные тона. Когда моей матери было сорок, она носила вещи только цвета слоновой кости, светло-серые или темно-синие.
— Но бабушка совсем другой человек, — заявила Юки. — И тебе еще нет сорока.
— Этой зимой мне исполнится сорок, а бабушка — вовсе не «другой человек». Когда мне стукнет шестьдесят, я тоже будут носить все только серое или коричневое, как она. Интересно, каково это — быть шестидесятилетней? До этого еще так далеко.
Юки нахмурилась. Невозможно представить себе маму такой же старой, как бабушка, которая всегда помнилась ей старушкой. Юки уселась на пол рядом с ней.
— Все, что у тебя есть, ты носи. Выбросить всегда успеешь. У тебя еще будет время подумать.
Шидзуко улыбнулась:
— Какая же ты у меня умница-разумница.
Юки наклонилась к матери:
— Я пришла извиниться перед тобой за свое поведение. Прости меня. Надеюсь, ты не сердишься.
— Нет, не сержусь, — Шидзуко погладила кончиками пальцев лоб Юки. — Ты запачкала лоб — прилип кусочек газеты.
— Ладно. Потом умоюсь.
— А помнишь, как ты наелась моей желтой акварели из тюбика? У тебя весь рот и подбородок были в краске. Я так испугалась, что повезла тебя в больницу.
Юки хорошо помнила ту ярко-желтую акварель, которой мать рисовала лилии. Это было лет пять назад.
— Краска была такая красивая. Я думала, что она настолько же вкусная, но она оказалась противной. А я продолжала ее есть, думала, что привыкну, и краска станет вкуснее. Какая же я была глупая.
За окном моросил дождь, но небо просветлело, стало не таким сумрачным, как утром. Юки поджала ноги, обхватив колени руками.
— А что будем делать с нашими цветами? — спросила она. — Может, выкопаем их и возьмем с собой?
— Не знаю. Не лучше ли их оставить здесь? На некоторых вот-вот появятся бутоны, не стоит их тревожить. Выкопаем осенью, когда отцветут...
— А что, если новые жильцы не сумеют за ними ухаживать?
— Ты хочешь, чтобы мы их взяли?
