— Когда ему будет хотя бы год. — Часть моего счастья потускнела. — Когда его у меня не будет.
— Есть новости от Тары?
Я покачала головой:
— Позвоню ей завтра. Не только, чтобы узнать, как она, но еще, чтобы рассказать ей последние новости о Люке. — Я ненадолго задумалась. — Должна признаться, я удивлена тем, как мало она интересуется им. То есть, она спрашивает как он, но ее, кажется, совсем не заботят детали — как он ест и спит, как долго он держит головку, и все такое.
— Она когда-либо интересовалась младенцами до Люка?
— Бог мой, нет. Ни одна из нас. Мне всегда казалось чертовски скучным, когда кто-то рассказывал о своих младенцах. Но когда это твой собственный ребенок, это совсем другое.
— Возможно, Тара пробыла с ним недостаточно долго, чтобы почувствовать связь.
— Наверное. Но уже на второй день с ним, я начала… — я остановилась и вспыхнула.
Джек быстро взглянул на меня, его глаза, были скрыты за темными очками. Голос был очень нежен:
— Начала любить его?
— Да.
Большим пальцем он слегка провел по моей руке:
— Почему это смущает тебя?
— Я не смущена, просто… мне нелегко говорить о таких вещах.
— Ты пишешь об этом все время.
— Да, но не тогда, когда это касается моих собственных чувств.
— Ты думаешь об этом, как о ловушке?
— О-о, не как о ловушке. Но она становится помехой для многих вещей.
Я заметила его мимолетную усмешку:
— Для чего же любовь становится помехой, Элла?
— Например, когда я порвала с Дэйном. Разрыв был бы трудным и малоприятным, если бы мы сказали, что любим друг друга. Но так как этого не было, расставание было намного легче.
— Когда-нибудь тебе придется отдалиться от Люка, — сказал Джек. — Возможно, тебе не следует говорить это ему.
— Он — ребенок, — парировала я с негодованием. — Он должен слышать это от кого-то. Как бы тебе понравилось прийти в этот мир, и не иметь никого, кто сказал бы, что любит тебя?
— Мои родители никогда не говорили этого. Они считали, что не следует зря разбрасываться словами.
— Но ты не согласен с этим?
— Нет. Если чувство есть, можно признать его вслух. Скажешь ты об этом, или нет, ничего это, черт возьми, не изменит.
Это был жаркий, подернутый дымкой день. Пристань была полна народу, обветренные серые доки скрипели под весом сотен ног. Повсюду были парни в шортах, но без рубашек, девушки в купальниках, состоящих из стрингов и лоскуточков ткани сверху, мужчины в футболках с надписями типа "Заткнись и рыбачь" или "Поцелуй моего окуня". Мужчины постарше были в шортах из полиэстера и кубинских рубашках с вышивкой по обе стороны груди, а женщины постарше были в юбках-шортах, блузках тропических расцветок и шляпах с широкими полями. Несколько дам с начесанными и застывшими пышными прическами были в козырьках, поверх которых волосы вздымались как небольшие атомные грибовидные облачка.
