Я сложил газету, встал из-за стола и с достоинством прошел через фойе, аккуратно обходя зачехленные видеокамеры, двухфутовые объективы и ручные микрофоны в их шерстяных ветрозащитных кожухах. Среди представителей четвертого сословия[25] царила веселая, почти праздничная атмосфера, напоминавшая приподнятое настроение зажиточных горожан восемнадцатого века, которые собрались в хороший денек у виселицы перед казнью провинившегося дворянина.
— В телевизионных новостях сказали, что пресс-конференция в Гааге начнется в десять часов по восточному времени! — крикнул кто-то из репортеров.
Чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, я вышел на веранду и позвонил литературному агенту. Трубку снял его помощник: Брэд, Бретт или Брэт (не помню точно, как звали этого парня). Рик менял свой персонал так же часто, как жен. Я сказал, что хотел бы поговорить с мистером Риккарделли.
— Он только что уехал из офиса.
— Куда?
— На рыбалку.
— На рыбалку?
— Он сказал, что будет перезванивать в офис на тот случай, если поступит какое-нибудь важное сообщение.
— Чудесно! А где он?
— В тропическом национальном заповеднике Боумы.
— О боже! Где это?
— Вы так настойчиво…
— Где это?
Брэд, Бретт или Брэт обиженно засопел:
— На Фиджи.
* * *
Минивэн поднялся на холм, оставив позади книжный магазин Эдгартауна, маленький кинотеатр и китобойную церковь. Выехав из города, мы свернули налево к Западному Тисбери, а не направо к Виньярд-Хейвену. Это, по крайней мере, предполагало, что меня везли в особняк, а не депортировали из страны за нарушение закона о государственной тайне. Я сидел позади водителя-охранника, придерживая рукой свой чемодан, который лежал на сиденье рядом со мной. Молодой парень был одет в гражданскую форму, состоявшую из серой куртки на «молнии», серых брюк и черного галстука. Его глаза встретились в зеркале с моим взглядом, и он, поморщившись, дал мне понять, что дела идут паршиво. Я тоже поморщился, соглашаясь с ним, и затем, чтобы уклониться от разговора, нарочито уставился в окно.
Вскоре мы оказались на равнинной местности. Рядом с шоссе тянулась велосипедная дорожка. За ней простирался однообразный лес. Мое бренное тело находилось на Мартас-Виньярде, но ум блуждал в южной части Тихого океана. Размышляя о Рике, отдыхавшем на Фиджи, я изобретал изысканные и унизительные способы его убийства, когда он вернется назад. Рациональная часть меня понимала, что я никогда не совершу подобного злодеяния (да и почему ему не съездить на рыбалку?), но в это утро мой иррациональный ум довлел над трезвым рассудком. Наверное, я просто боялся. А страх влияет на суждения человека еще больше, чем алкоголь и истощение сил. Я чувствовал себя обманутым, удрученным и брошенным на произвол судьбы.
