— Мы знаем, что книгу покупают не ради имени большого человека. Фактически на одном имени денег не сделаешь. Книги, фильмы или песни покупают лишь тогда, когда в них имеется сердце. Душа!
Кажется, при этих словах я похлопал себя по груди.
— Вот почему политические мемуары являются черной дырой в книжном бизнесе. Имя на афише может быть громким, но все знают, что, оказавшись в зале, они увидят старое скучное шоу. И кому захочется платить за него двадцать пять долларов? В книгу нужно вложить немного сердца — и именно это я делаю, работая с мемуарами. А чья история более сердечная, чем парня, который начал с самых низов и через десяток лет правил страной?
Я склонился вперед.
— Вы понимаете, в чем фокус? Автобиография лидера может быть гораздо интереснее, чем мемуары поп-звезд. Поэтому я рассматриваю мое невежество в политике как преимущество. Я намеренно взлелею его. Кроме того, в работе над книгой Лэнгу не требуется моя помощь в освещении политики. Он сам является политическим гением. По моему скромному мнению, он нуждается только в одном — в том же, что и великие киноактеры, бейсболисты и рок-звезды. Ему нужен опытный помощник, который умеет задавать вопросы, раскрывающие глубину его души.
Наступила тишина. Меня немного трясло. Рик одобрительно похлопал под столом мое колено.
— Отлично сказано.
— Полнейшая чушь, — выпалил Квайгли.
— Вы так считаете? — спросил его Мэддокс, не сводя с меня взгляда.
Он произнес эту фразу нейтральным тоном, но на месте Квайгли я почувствовал бы опасность.
— Конечно, Джон, — ответил Рой, выпуская на волю надменное презрение, которое он унаследовал от четырех поколений оксфордских ученых. — Адам Лэнг — это историческая фигура, и его автобиография станет мировым событием в издательском деле. Фактически мы имеем дело с фрагментом истории. И здесь неуместна стратегия…
Он попытался найти в захламленном уме какую-то броскую аналогию, но завершил свою речь весьма неубедительно:
— …стратегия бульварных журналов о знаменитостях.
В зале вновь воцарилось молчание. За тонированными окнами по дуге акведука двигался транспорт. Дождевая вода размывала отблески стационарных прожекторов. Лондон все еще не мог вернуться к нормальной жизни после инцидента с террористом-смертником.
— Между прочим, у меня все склады завалены «мировыми событиями в издательском деле», которые я почему-то не могу сбыть с рук, — медленно и тихо сказал Мэддокс.
Его большие и розовые, как у манекена, ладони по-прежнему покоились на столе.
