— У меня такое же впечатление, — вставил слово и Молотов.
— Ну и отлично! — Сталин всё ещё улыбался. — Я с удовольствием слушаю человека, который прямо говорит о том, чего хочет. В наше время, да и не только в наше время, редко встретишь дипломата, который откровенно говорил бы, что у него на душе…
Мацуока по мере перевода расцветал, а Сталин всё нахваливал гостя:
— Ещё при Наполеоне Талейран говорил, что язык дан дипломату для того, чтобы скрывать свои мысли. Мы, русские большевики, смотрим иначе и считаем, что и на дипломатической арене можно быть искренним и честными…
Мацуока слушал, цвёл, а Сталин перешёл к существу:
— Господин Мацуока! Мы не против честных пактов. Мы даже были бы готовы расширить Пакт трёх до четырёх, о чем товарищ Молотов говорил в Берлине господам Гитлеру и Риббентропу. Но Пакт трёх есть пакт о взаимопомощи, а господин Гитлер заявляет, что в военной помощи не нуждается. Поэтому мы в СССР считаем, что только в том случае, если дела Германии и Японии пойдут плохо, может встать вопрос о пакте четырёх…
Сталин перестал улыбаться и умолк, а затем Мацуока услышал слова, им так долго ожидаемые:
— Я скажу вам тоже честно и откровенно: я убежденный сторонник стран «оси» и противник Англии и Америки… Но о многом можно говорить лишь в перспективе. А вот наш пакт о нейтралитете с вами нужен прямо сейчас… Этот вопрос назрел. Тридцать лет, господин Мацуока, Россия и Япония смотрят друг на друга, как враги. Между Россией и Японией была война. Был заключён мир, но мир не принёс дружбы. Поэтому я согласен с вами, что если пакт о нейтралитете будет заключен, то это будет действительно поворотом от вражды к дружбе… Но…
Мацуока, зачарованно слушавший Сталина, вздрогнул, а Сталин пояснил:
— Но, думаю, вам надо будет обменяться с товарищем Молотовым письмами, где были бы отражены спорные вопросы, в частности — о необходимости ликвидации концессий.
Мацуока сейчас было не до «мелочей», и он быстро согласился, а затем ещё раз попытался вернуться к теме Сахалина:
— Господин Сталин! Мне непонятно, почему СССР с такой огромной территорией не хочет уступить территорию в таком холодном месте…
— А зачем эти холодные места вам, господин Мацуока?
— Это создаст спокойствие в этом районе… А мы взамен согласны на выход СССР к тёплому морю…
Сталин хотя и не нависал над Мацуокой, но был все же заметно повыше его. И, отвечая, он очень походил на терпеливого учителя, снисходительно увещевающего шаловливого хитреца-ученика.
