Чиано сразу взял быка за рога:
— Дуче желает установить более тесные отношения между Италией и Советским Союзом как в области экономической, так и политической. Между нашими странами нет спорных вопросов, границы не соприкасаются, а внутренние вопросы не могут быть каким-либо препятствием. Горелкин кивнул, соглашаясь.
— Наш договор 1933 года о дружбе, ненападении и нейтралитете остается в силе, но желательно бы, синьор Горелкин, пересмотреть его в духе современной обстановки, в духе новых интересов…
Горелкин и тут кивнул, но предпочел уточнить — что имеется в виду? Чиано пояснил:
— Мы готовы признать ваши новые границы, ваши права на Черном море и в Азии и даже ваши интересы на Балканах. Наши интересы — права в Средиземном море… Это наши предложения, господин посол, а что предложите вы — будет видно…
Чиано хмыкнул, ухмыльнулся, широко улыбнулся и признался:
— Вы, господин посол, человек партийный. Я тоже человек партийный и государственный, и лично я желаю прорабатывать дела с коммунистическим государством, нежели с… — тут министр взял тон презрительный, — демократическим, где каждый тянет туда, куда ему хочется… Это моё персональное мнение, но в делах международных я предпочитаю иметь дело с коммунистической властью.
Коммунисту Горелкину спорить тут было не с чем, тем более что министр уже заканчивал, сообщив напоследок:
— Переговоры по этому вопросу могут быть проведены или в Москве между господином Молотовым и послом Россо, или тут между вами и мной.
Вернувшись к себе, Горелкин тут же прошёл к шифровальщику полпредства. А Сталин, читая шифровку полпреда из Рима, пришедшую с грифом: «Вне очереди. Особо важно. Строго секретно», сказал Молотову:
— Вот так, Вячеслав… Похоже, лёд тронулся… Дуче тоже хочет с нами дружить по-новому.
Фамильярности со Сталиным Молотов себе не позволял, однако на этот раз не удержался и не без ехидцы в голосе поинтересовался:
— Так, может, нам и Муссолини в Брест пригласить?
— Зачем в Брест? — вполне серьёзно возразил Сталин. — У нас для этого и Ялта найдётся…
— Так сразу и Ялта? — опять не удержался Молотов.
— Не сразу… Пока поговори с Россо здесь, в Москве, — успокоил Молотова Сталин.
* * *
НО ЕЩЁ до Россо Молотов имел беседу с японским послом Татекавой. Накануне, 27 декабря 1940 года, с ним долго и трудно разговаривал один из молотовских замов — Соломон Лозовский… Темы их разговора были нудными, но, увы, в делах с японцами пока неизбежными: пограничные конфликты; японские рыболовные шхуны в наших территориальных водах; неплатежи японской судостроительной фирмы Мацуо Докьярд, которая ещё в 36-м году, получив от нас аванс в полтора миллиона иен на постройку трёх пароходов, в марте 38-го расторгла договор, не возвращая ни неустойки, ни процентов и курсовой разницы, ни даже аванса.
