— Я ей скажу. Но вообще это неправильно…
— Что? — спросили мы.
— Чтобы женщина всё объясняла мужчинам. В этом городе странные нравы.
И все-таки Гамид попросил ее об этом.
— Наконец-то! — сказала она. — Вы начинаете думать, а это уже большое достижение.
Гамид потом признался нам, что, услышав такой ответ, решил — как только женится на ней, первым делом поколотит ее, для ее же пользы.
Но больше спрашивать было некого.
Когда старики провожали нас, то сказали: держитесь друг за дружку. И мы держались. В Нашей Башне мы ни с кем не сходились. Это, в общем, было незачем. Конечно, мы знали кое-кого из стражников, из поваров, из разносчиков, из носильщиков, мы знали других парней, которые гоняли тачки, но разговаривать с ними было не о чем — так, поделиться новостью, что на восемнадцатом ярусе, говорят, умер дед и его вечером понесут вниз — хоронить, и придется уступать дорогу. Или, скажем, что гонять тачки с кирпичами было бы выгодней, чем тачки с глиной, да кто же нас спросит…
С теми, кто возил смердящие бочки, мы вообще не разговаривали — это было неприлично.
В общем, мы никого не трогали, и нас никто не трогал. Шестерка крепких парней — это двенадцать кулаков, между прочим.
Мы собрались в знакомом месте, в храмовом саду.
Это было очень уютное место у самой ограды, каменной ограды в полтора моих роста, за жасминовыми кустами.
Там была лужайка величиной с покрывало и большой камень, который позабыли строители стены, и над нами нависали ветки, так что мы были, словно в пещере. Днем, в жару, там было прохладно — жаль, что днем мы не могли туда прийти. Но и вечером тоже неплохо — совсем близко пели девушки, работавшие на грядках, и свистели какие-то птицы, и пахла скошенная зелень.
Конечно, нам не очень-то нравилось, что придется задавать вопросы девице. Но это всё же городская девица, и мы решили, что можно как-то потерпеть. Мы принесли ей, как положено у нас в Субат-Телле, яблоки и козий сыр. Без этого к девушкам и не подходи — убегут. А принесешь — будут с тобой разговаривать, пока все не съедят.
— Значит, вы хотите знать, отчего из Первой Башни ушли люди? — спросила Таш. — Вы хотите понять, отчего из Нашей Башни очень скоро уйдут люди? Вы уже поняли, что причина — одна и та же?
— Да, хотим, — ответили мы. — И больше спросить не у кого.
— Я же тебе объясняла, — укоризненно сказала Таш Гамиду. Он развел руками и вздохнул.
— Ладно. Вы видели, что осталось от Первой Башни. Вы поняли, что даже очень высокая башня в сорок ярусов может рухнуть, если не будет в ней людей, чтобы ее чинить. Вы в этом убедились?
