Командир рассказал, что в нашем районе в тылу у наших войск действует вражеская группа диверсантов — автоматчики на мотоциклах в красноармейском обмундировании. Минувшей ночью они въехали в расположение артиллерийского дивизиона, занимавшего оборону. Мелкими группами рассредоточились у батарей, складов с боеприпасами и горючим и по сигналу ракеты забросали их гранатами. Из автоматов перебили наших и без потерь скрылись в степи. Об этом предупреждены все части 64-й армии. Организованы специальные группы по розыску и уничтожению диверсантов. Командир призвал повысить бдительность, носить постоянно оружие при себе. Усилили охрану нашего расположения. Роте приказано рассредоточить машины по оврагу и ждать дальнейших указаний.
После совещания старшина роты Николаев доложил командиру, что почти на исходе продукты, что на бригадном складе ничего нет — машины с продуктами сгорели. Пока бригада получит, он просил разрешения у командира поехать в Сталинград раздобыть чего-нибудь по чек-требованию. Командир разрешил ему взять машину, и он уехал.
После полудня вновь начался пролет больших групп вражеских бомбардировщиков через наше расположение в сторону Сталинграда. Враг продолжал планомерно и расчетливо разрушать город.
После ужина, когда уже начало смеркаться, вернулся Николаев. Он пошел докладывать командиру, а народ потянулся к машине узнать новости, что привезли. Роль информатора взял на себя шофер. Показал недоеденный кирпичик хлеба, которого не ели и не видели давным-давно. Сказал, хитро улыбаясь, что хлеба привезли четверть машины, под брезентом также и крупы и еще кое-что.
— Как Сталинград, что там слышно? — спросил шофера кто-то.
Он сразу помрачнел и серьезно ответил:
— Плохо, очень плохо. Весь горит. Все горит. Бомбы падают. Убитых и раненых много. Пропал Сталинград. Еле выбрались. Не знаю, как в живых остались.
— Старшина! Угостил бы хлебушком, — раздались голоса.
— Завтра к завтраку всем будет. Разойдись!
Стали разгружать бортовую машину в закрытую складскую будку. Сгрузили мешки, ящики, хлеб и три металлические бочки. Николаев по секрету сказал мне, что он привез спирт.
— Возьмите, доктор, посуду и подходите. Я вам налью, пока не отдали в бригаду. Спирт классный.
— Мне любой годится для медицинских целей, — сказал я, — а не древесный ли? Не отравятся люди, если начнут его пить?
— Что вы! Чистейший. Взял на спиртзаводе. Сказали этиловый. Должно быть, нормальный.
— Каким же образом взяли столько?
