— Ты вообще слышишь, что я тебе говорю, Мари? — Голос отца отвлек ее от беспорядочных мыслей. — Тебя здесь никто не ждет. Оставь нас в покое!
Ее глаза обожгли слезы. Отец настоял, чтобы во время службы по матери она сняла очки, и из-за голубых контактных линз глаза заболели еще сильнее. Мот стиснула в онемевших пальцах очки, подавляя желание раскрошить их на мелкие кусочки. Внезапно она пожалела, что не бросила их там, в спальне будущего охотника на вампиров.
Перед ней промелькнуло лицо Джейса, яркое и четкое, как на только что отпечатанном снимке. Скрипнув зубами, она постаралась забыть о нем: он был человеком, и не просто человеком, а ее врагом.
Мот хрипло произнесла:
— Я понимаю, что ты говоришь, папа. Просто удивилась, что ты говоришь это мне. Разве я не твоя дочь?
Он посмотрел на нее без выражения:
— Нет. Больше нет.
Мари О'Нил, Мот, долго смотрела на отца. Его лицо прорезали жесткие, грубые морщины, и она знала, что на этом лице для нее больше никогда не появится улыбка.
Кэтлин осталась единственным человеческим существом, на которое она могла положиться. Придется принять тот факт, что у нее появилась новая семья, где поклоняются не солнцу, а луне и где на нее не смотрят как на чудовище.
Когда вчера она вернулась к Тео, с едва зажившими ожогами на руках и в серебряных наручниках, каждую секунду причинявших боль, ее господин пришел в ярость. Он гневался не на нее, как она опасалась, а на юношу, который осмелился напасть на его «маленькую Мот». Не моргнув и глазом, он сорвал освященные кольца с ее рук, обнял и долго гладил ее волосы, казалось забыв про желанную урну.
Повернувшись спиной к дому детства, Мот почувствовала на языке горький вкус пепла. Прежняя жизнь рухнула, но, покидая город, она изобразила на лице злую улыбку. Надела черные очки, закинула рюкзак на плечо и стала размышлять, как быстро ей удастся доехать автостопом до Бостона. Она заслужила последние два месяца свободы и собиралась провести их так, как ей хотелось.
МЕЛИССА ДЕ ЛА КРУЗ
Убежище
Все началось с фонаря. Ханна проснулась холодной февральской ночью, в три часа, и заметила, что один из старых медных фонарей, стоявших вдоль забора, испускает тусклый, едва заметный свет. Сначала он мигал, затем погас, потом внезапно снова загорелся. Ханна пеняла на испорченную проводку. Но вероятно, она сама забыла выключить фонарь и попыталась вспомнить, все ли погасила, прежде чем идти спать. Когда на следующую ночь и еще через два дня фонарь продолжил исправно вспыхивать, Ханна обратила на это внимание. На четвертую ночь она проснулась до того момента, как фонарь зажегся, поискала на ощупь свои очки, надела их, взглянула на светящуюся лампочку и нахмурилась: она точно помнила, что перед сном выключила все фонари. Ханна смотрела, как лампочка медленно гаснет и комната погружается во тьму, закрыла глаза.
