Пока я мечтал, подошла очередь папы. Самолет приблизился с южной стороны. Я лёг на землю, чтобы лучше видеть. Едва я увидел его падение из самолета, как, открывшись, расцвел купол. Папин купол. Он сделал это: после свободного падения приблизительно 165 футов его купол раскрылся, как надо. Но ему еще оставалось сесть. Выглядело так, как будто он приземлится в конце поля. Я видел, как примерно на 150 футах папа подготовился к приземлению. Ветер был слабым, и купол снижался практически вертикально. Папа мягко приземлился на высохшую на солнце траву.
Он собрал купол и пошёл к ангару, где должен был его уложить. Мы встретили его на полпути. Мама и папа долго обнимались; у мамы упала гора с плеч, поскольку ее муж остался жив, а папа был взволнован тем, что смог совершить в его возрасте. Я спросил его, как всё прошло, и он ответил большущей улыбкой. Оказалось, он ничего не помнил с момента отделения от самолета до того, пока благополучно не повис под раскрытым куполом.
Скерис сказал нам, что он все же должен встретить кого-то, кто помнил бы детали своего первого свободного падения. Мозг очень занят, будучи загружен новыми впечатлениями, и нуждается в некотором времени, чтобы приспособиться. Поэтому папа ничего и не помнил. В чрезвычайной же ситуации в действие должны вступить рефлексы, отработанные при обучении перед первым прыжком. Папа рассказал, что одним из основных моментов прыжка было снижение под куполом. Он восхищался красивым видом и наслаждался тишиной, которую он назвал «странной». Купол не издавал никакого звука, медленно приближаясь к земле. Различие между прыжками в Бельгии в 1944 году и его первым прыжком в Ринкабю было в том, что не надо было волноваться, не застрелят ли его немецкие солдаты.
В ангаре Скерис поздравил папу с первым прыжком. Папа, в свою очередь, поблагодарил Скериса за помощь и моральную поддержку при обучении. Три его сокурсника также успешно совершили прыжки и укладывали в ангаре парашюты. Папа был доволен. Он доказал себе, что ещё кое-что может. Он все еще в состоянии сделать то, что другим кажется невозможным. А ещё он показал научному сообществу в Лунде, что пенсионер может быть активным и, следовательно, полезным.
Спустя месяц после папиного первого прыжка журнал Svensk Fallskarmssport («Парашютный спорт в Швеции») опубликовал статью на четыре страницы о его прыжке в Ринкабю. «Это — история Великого Старика из Сконе», — было там сказано. Одна из фотографий была сделана в Европе, когда папа был молодым десантником, а на другой он забирался в самолет в Ринкабю. Журналист спрашивал, зачем 69-летний пенсионер добровольно прыгнул с самолета, и папа убеждённо ответил: «Чтобы показать, что жизнь не кончается в 69 лет, что нехватка гибкости тела может быть исправлена решимостью и тренировкой, и что если ты уверен в себе, можно совершить то, что кажется невозможным». Статья заканчивалась стихами «Вечерний прыжок в Джорджии», которые папа написал в 1944 году, когда учился парашютно-десантному делу в Форт-Беннинге в штате Джорджия.
