– Желаете чаю, сударь? Он у меня собственной заварки. Чистый чайный лист с восточного склона Затакских гор, что в Южной Бугундии. Из командировки сам привёз месяца четыре тому. Безо всяких отягощающих добавлений – чистый чай, и ничего более, – и он раскрыл свой старый портфель и достал из него изящный нержавеющий термос, закрытый большой двойной крышкой из чёрного теплостойкого пластика, тут же превратившейся в две небольшие чашки.
– Извольте, не откажусь, – вежливо согласился я, при этом внезапно ощущая неодолимое желание попробовать чай именно с указанного склона гор, и непременно из этой страны. А в ответ на его любезность предложил: – Прошу вас, отведайте моего печенья. Жена готовила в дорогу, собственноручно. С брусничным вареньем.
– Благодарю вас, с превеликим удовольствием, – просто, без жеманства ответил он.
Чай оказался восхитительно вкусным и душистым, и мы степенно принялись смаковать его вприкуску с печеньем моей жены. Приятное чаепитие располагало к светской беседе, но я, утомлённый дорогой, никак не мог подобрать для неё темы, соответствующей обстановке. Очевидно, он нашелся раньше, потому что, слегка подавшись ко мне, спросил:
– Позвольте поинтересоваться, что это вы сейчас читаете? Какая знакомая обложка...
– Извольте, – я подал ему книжку обложкой вверх.
– Ммм... книга третьего пальца! Да-да, припоминаю. Я написал её три года назад. Или нет, скорее – четыре. Трудно, знаете ли, упомнить все свои произведения сразу, у меня их несколько десятков.
– Что вы говорите! Так значит, вы писатель Энский! – воскликнул я, обрадованный такой неожиданной и приятной новостью. – Никогда не видел ни одного писателя вот так запросто, вживую. А я, представьте, ваш поклонник, прочёл шесть или семь ваших романов. Очень, знаете ли, люблю я про разных эльфов, гномов, драконов... Какие у вас чудесные драконы получаются – страх и ужас, коварство и огонь, медная чешуя и стальные когти! И главные герои, все такие мужественные, доблестные рыцари, готовые отважно сражаться за свои идеалы. Они никогда не поступаются честью и свято чтят культ своих прекрасных дам. О! А их прекрасные дамы! Как стойко переносят они все выпавшие на их долю ужасные испытания, и при этом становятся только краше и привлекательней! И как вам удаётся так живо всё вообразить и перенести на бумагу? Вы, несомненно, талантливейший писатель нашего времени.
– М-да... – он откусил от печенюшки, слегка поморщился, словно косточка бруснички попала на больной зуб, отхлебнул чаю и сказал: – Печенье у вас отменное. Передайте мои восхищения вашей супруге.
