У входа в танцевальный круг вновь прибывшие останавливались и ждали, пока тот разомкнется и примет их. Иногда, когда они приходили издалека или были сыновьями знатных вождей, им оказывали прием старые арендаторы, видные танцоры с фермы или распорядители всего действа.
Распорядители танцев — молодые люди с фермы — ничем не отличались от остальных, однако им вменялось в обязанность следить за соблюдением церемониала, что они с удовольствием исполняли. Перед началом танцев они прохаживались перед рядами танцоров с насупленными бровями и важными физиономиями; в разгар плясок они бегали из конца в конец круга, следя за соблюдением всех правил. Оружием каждому из них служила связка прутьев, которую они время времени поджигали, сунув в костер. Пристально следя за танцорами, они, заметив признаки неподобающего поведения, не давали нарушителям спуску: горящий пучок немилосердно опускался на спину несчастного. Жертва сгибалась под ударом в три погибели, но не издавала ни звука. Возможно ожог, полученный на нгома, считался почетной отметиной.
Один из танцев заключался в том, что девушки смиренно стояли на ногах у молодых людей, обхватив их за пояс, а те держали на вытянутых руках, между которыми покоились головы девушек, свои копья, время от времени с силой ударяя ими в землю. Картина получалась трогательная: девушки находили на груди у любимых убежище от опасностей, а воины ограждали их от напастей, пригвождая к земле змей и подобную им нечисть. Этот танец длился часами, и в процессе его на лицах танцующих появлялось выражение ангельского самоотречения, словно они и впрямь были готовы отдать друг за друга жизнь.
В других танцах полагалось носиться среди костров; солист тем временем совершал богатырские прыжки. Все сопровождалось потрясением копьями; кажется, подразумевалась охота на льва.
Помимо дудок и барабанов, нгома оглашалась пением. Некоторые певцы были знамениты на всю страну и приходили к нам издалека. Их пение напоминало, скорее, ритмический речитатив. Хорошие импровизаторы, они на ходу сочиняли баллады, пользуясь поддержкой хора танцующих. Поначалу бывало приятно слушать, как в ночном воздухе поет один мягкий голос, которому негромко подпевает молодой хор. Однако все это, с периодическим рокотом барабанов, продолжалось обычно ночь напролет и приобретало монотонность. Слушать этот шум внезапно становилось совершенно невыносимо; казалось, еще минута — и вы разгоните надоедливых певцов.
