Так вот: составил я план лечения, договорились об обратной связи — как меня находить, если что не так, и распрощались. Вызываю следующего больного. Минут через пять пышка-блондинка заглядывает в кабинет:
— Можно я подожду, когда вы освободитесь?
Через пять минут заходит, держит в руке какой-то листочек. Доверительно наклоняется:
— Хочу посоветоваться, пока мужа нет. Пошел в аптечный киоск за лекарствами.
— Слушаю.
— Да я про него и хочу спросить.
— Что, тоже болит спина? (Это, кстати, в дружных семейных парах — нередкая история.)
Засмеялась, прямо серебряным колокольчиком. Симпатичная дамочка.
— Нет, что вы, у него отменное здоровье, можно даже сказать “здоров, как бык”. Дело в другом: как выпьет, даже самую малость, прямо звереет, удержу нет. Скандалит и, главное, дерется.
Она погрустнела.
— Вот вы спросили про этот синяк на плече. Никакое это не метро. Это он огрел меня настольной лампой. Хотел по голове, но я увернулась — досталось по плечу. Лампа была дорогая. Нефритовая. Жалко. Расколошматил. Сначала об меня, потом об свою голову. Ну, она у него крепкая. Стыдно ему стало, вот он себя и бабахнул. У нас это частая история. Утром, когда проспится, вообще на коленях ползает, прощения просит. Становится шелковым. А как напьется — снова-здорово. Ну, я уж привыкла за тридцать-то с лишним лет. Но все-таки хотелось бы избавиться от такой нагрузки.
— Помочь трудно, — ответил я, — это не лечится. Болезнь пустила глубокие корни, а я в этих делах совсем не специалист.
А сам мысленно процитировал свою родственницу: “Значит, они так договорились”. Всеобъемлющая в браке формула.
Шестидесятые годы. Частный визит к немолодой даме.
— Дела совсем неплохие. Сердце у вас покрепче стало, все будет хорошо. А как наша общая знакомая Матильда Владимировна поживает?
— У меня с Матильдой одно время были непростые отношения. Я уж вам открою давнишние секреты. У другой моей подруги, Стеллы, — вы ее знаете, — с мужем Матильды был до войны страшный роман. Ужасный! Они были так увлечены друг другом!
— Я, кажется, видел его портрет над пианино у Матильды Владимировны. Полный такой мужчина.
— Да, толстоватый, с бородкой. Успевающий был. Инженер. Держался солидно, хотя в глубине души отчаянный был авантюрист. Этим и нравился Стелле. Такой, знаете, лихостью внутренней. Она так хороша в то время была! Потом Матильда мужа, конечно, простила и Стеллу тоже. Он-то мне не импонировал: ни внешне, ни внутренне. А то, что я ему нравилась, это ничего не значило. Важно, чтобы мне мужчина импонировал, это мой принцип. И всегда так было. Матильда сердилась на меня, и напрасно. В войну она приходила ко мне, хлеб от него приносила. Он обо мне заботился, и она все выполняла. И Стелле они, конечно, помогали. Еще больше, чем мне, естественно. А эти лекарства можно принимать вместе? После еды? Очень хочется окрепнуть, чтобы с осени можно было работать, ездить в Академию. Хотя бы два-три раза в неделю. Ведь я ведущая стенографистка. Они меня всегда ждут.
