А потом случилась трагедия — 22 июня 1941 года. Киев жестоко бомбили, люди прятались в подвалах. Уже в первую неделю войны Адольфа вызвали в районное отделение киевской милиции. Допрос был каким-то странным. Не милиционеры, а сотрудники НКВД, с красными от бессонницы глазами, раздраженно выясняли, почему он носит такое паршивое немецкое имя, есть ли у него родичи в Германии и где он прячет мощный карманный фонарик, которым можно подавать сигналы фашистским самолетам.
Задыхаясь от волнения и папиросного дыма, который столбом поднимался от непрерывно куривших энкавэдэшников, Адольф отвечал, что имя ему родители дали еще в прошлом веке, когда имена Адольф, Альфред, Эрик считались романтичными и брались из опер, поэм и романов. Никаких родственников в Германии у него нет, вся семья происходила из Бессарабии (как и у Поли). А из всех инструментов он имеет лишь ножницы, мелкие иголки и булавки, так как всю жизнь был портным. Еще есть сантиметр и лекала для модных брюк.
Сотрудники не поленились и съездили на квартиру, обыскали с усердием, но ничего подозрительного не нашли. Выяснили, что дочку зовут Авророй. “В честь легендарного крейсера?” — смекнул главный “обыскант”. “Нет, — отвечала правдивая Поля, — муж назвал так в честь римской богини утренней зари”. “Богини, да еще и римской? — удивился атеистически настроенный человек, — он что у вас, с придурью?” Поля промолчала. В доме еще обнаружился трехлетний внук, со светлыми кудряшками и в сандалиях. Его звали Валериком. “В честь Валерия Павловича Чкалова”, — с гордостью сказала “богиня утренней зари”, а малыш расставил ручки и зажужжал, как самолет. Поисковая группа плюнула и отбыла восвояси.
Семья спасла Адольфа. Его не кокнули как немецкого диверсанта, но домой он не вернулся. Отправили в город Канск. Это за Енисеем, в Красноярском крае, который, как известно, равняется четырем Франциям. “Пусть оттуда подает сигналы немцам, если будет охота”, — пошутил безусловно гуманный начальник отдела. Не расстрелял же. А мог.
А вот Адольф спасти семью не сумел. Хотя Поле свидания не дали, но твердо пообещали, что муж скоро вернется. Соврали по привычке — Адольф уже трясся в теплушке, удаляясь в глухие восточные края необъятного СССР. Канск был заполнен такими же подозрительными личностями. Вместо того чтобы вывозить станки и оборудование, а еще благороднее — просто евреев (уже были известны фашистские кошмарные “художества” с евреями), удаляли с глаз долой подальше всякую сомнительную шелупонь.
