— А ты часто на море бывала?
— Один раз, — призналась Женька. — Мне тогда как раз восемь стукнуло, и мы с родителями отправились на юг. Снимали комнатку у одной бабули, потому что в пансионат с детьми почему-то было нельзя селиться, так что они даже путевки брать не стали, чтобы не огорчаться. Мы там две недели провели, а я до сих пор во всех подробностях помню, куда мы ходили и чем занимались! Так не хотелось уезжать, я не выдержала, расплакалась на вокзале, когда мы в поезд садились. Мама меня тогда еще отчитала строго: мол, взрослая уже, нечего нюни распускать. А я все понимаю, но остановиться не могу. Так и проревела весь вечер.
— А мы почти каждый год ездили. У меня в детстве с легкими не все в порядке было, а южное солнце такие гадости на раз-два выводит. Так что брали билеты и вперед, жариться на пляж! Домой возвращался краснокожий до крайности. А потом еще пару недель с себя лоскуты обгоревшей кожи обирал. Бабушка меня ласково Змеем Горынычем дразнила: мол, раз шкуру сбрасываешь — значит, змеиного ты рода-племени, внучок! А мне это даже в кайф было, хотя порой обгорал я жестоко. Родители зазеваются или заснешь на пляже, забудешь повернуться. Да и в воде когда плещешься, тоже изрядно излучения хватаешь. Потом сидишь, обмазанный с макушки до пяток кефиром, и пьешь таблетки от температуры. А сейчас я стараюсь от солнца беречься, хотя порой хочется махнуть на все рукой, вспомнить детство…
— Нет, лучше давай не будем об этом! А то так тоскливо становится на душе — и не передать как!
— Да почему же тоскливо-то? Через две недели мы поженимся, хочешь — бери билеты и дуй на юг! Я не возражаю!
— Все не так просто, — вздохнула Женька, прикидывая, стоит ли продолжать откровенничать с Сашкой. — Тут такое дело…
— Ты уже распланировала, на что пойдет твой выигрыш?
— Ну, примерно так, — согласилась Женька. — Нам в квартире ремонт надо сделать, да и… брату обновок купить, в общем — деньги разойдутся сразу же. Боюсь, про юг я еще на несколько лет могу забыть и не вспоминать.
— По моему глубокому мнению, это неправильно, — убежденно произнес Сашка. — Получается, от твоего выигрыша будет хорошо всем, только не тебе самой. И как так можно? Нельзя жизнь «на потом» откладывать!
— Ну, жизнь вообще такая штука странная, вертишься как белка в колесе…
— Знаешь, ты извини меня, конечно, — перебил Сашка, — только вот у меня такое сложное чувство возникло, что ты не хозяйка своей жизни. Кто-то другой за тебя решает, как тебе поступать и что делать, а ты терпеливо этому другому подчиняешься. Что за альтруизм такой странный? Или хочешь сказать, что ты без своего ремонта жить не сможешь? Но ведь как-то до этого жила?
