— В Кирстенслот. Там живет семья Тика Даквитца. Только отцу не говори. Не то он за мной приедет.
— Ему может сказать и старик Даквитц.
Верная мысль. Респектабельный банкир вряд ли станет сочувствовать беглецу.
— Я буду ночевать в брошенном монастыре, — сказал он. — Отец Тика и не узнает, что я там.
— А чем ты будешь питаться?
— Может, удастся получить работу на ферме.
Не успел Харальд повесить трубку, как в кабинет вошел отец.
— Почему ты не в магазине?
— Я не верю, что моя судьба — быть галантерейщиком.
— Ты не можешь знать своей судьбы.
— Скорее всего, не могу.
Харальд вышел. Он спустился вниз, в сарай, развел огонь в топке мотоцикла, накидал в коляску торфобрикетов. Затем он вернулся в дом за чемоданом. Отец преградил ему дорогу:
— Куда ты направляешься?
— Я предпочел бы об этом не сообщать.
— Я запрещаю тебе уезжать.
— Отец, ты прилагаешь все усилия, чтобы я не мог продолжить образование. Боюсь, ты утратил право указывать мне, что делать.
Слова сына глубоко ранили пастора. Сердце Харальда сжалось от боли и жалости, но он понимал, что, выказав сострадание, потеряет решимость и позволит уговорить себя остаться.
Поэтому он молча повернулся и вышел во двор. Он привязал чемодан к мотоциклу и вывел машину на дорогу. По двору к нему бежала мать. Она рыдала:
— Харальд, отец любит тебя! Ты это понимаешь?
— Да, мама, кажется, понимаю.
— Дай мне знать, что у тебя все в порядке. — Она поцеловала его. — Обещаешь?
— Обещаю. — И он уехал.
Петер Флемминг раздел жену. Она стояла перед зеркалом, а он расстегивал крючки ее платья. Сегодня Инге была такой же хорошенькой, как в медовый месяц. Но тогда она улыбалась и лицо ее светилось счастьем. А сейчас оно не выражало ничего.
Он повесил платье, расстегнул бюстгальтер. Посадив Инге на табуретку, снял с нее туфли, пояс, чулки и надел на нее ночную рубашку. Цветочный узор был ей к лицу. Ему показалось, что у нее на губах мелькнула слабая улыбка.
Петер отвел ее в ванную, после чего уложил в постель. Он и сам переоделся в пижаму, но спать ему не хотелось, поэтому он пошел в гостиную выкурить сигарету.
Петер закурил, а потом, поддавшись порыву, взял с комода бутылку аквавита и налил себе рюмку. Потягивая водку и куря, он размышлял о событиях прошедшей недели.
Он поймал двух шпионов, но Пол Кирке погиб, и Петер не успел выяснить, кто работал вместе с ним и откуда он получал приказы. «Допрос с пристрастием» Ингемара Гаммеля тоже не дал новой информации.
Петер расспрашивал командира Пола, его родителей, друзей, даже его двоюродного брата Мадса, но ничего не выяснил. Он установил слежку за Арне Олафсеном. Но Арне всю неделю вел себя безукоризненно. Петер как раз задался вопросом, что предпринять дальше, но тут раздался стук в дверь.
