– Сказывали, не повезло мне: Елена потому и одна всю жизнь прожила, что нелегкого нрава, тяжело мне придется. И правду говорили люди: бывало и лупила она меня, и бранила, и работать заставляла немало. Да только грешно мне на нее обижаться: не родная я ей кровь, а все ж пожалела, не оставила замерзать на дворе. А как подросла я, сюда, в терем определила, так что без куска хлеба теперь не останусь.
Обратив внимание на последние слова Марии, Михайло предложил девкам откушать вместе с ним. Но, заметив их смущение, хоть и негоже было так поступать боярину, пододвинул сидящей по правую руку широкое блюдо, другой налил кваску, сам меж тем первым приступая к трапезе.
Немного помедлив, девки принялись за еду, заимев возможность и пошушукаться. Михайло за трапезой успел познакомиться и с другими, меж делом задавая вопросы то одной, то другой, посмеиваясь и рассказывая небылицы. Девицам, видимо, гость весьма понравился, по вкусу также пришлось и боярское угощение – от прежней робости не осталось и следа.
Спустя какое-то мгновение палата наполнилась монотонным гулом: многие увлеклись своей беседой, другие были заняты угощением; девки словно и забыли о боярине, веселились от души, а Михайле только того и надо было.
Подозвал он к себе верткую Машутку; усадив ее по правую руку, продолжил расспросы.
– А жива ль твоя добродетельница? – как будто между делом поинтересовался Михаил.
– Жива до сих пор.
– А годков уж ей сколько?
– Ой, да кто ж теперь скажет-то… – Машутка на миг задумалась, а потом, тряхнув головой, словно не справившись с непосильной задачей, выложила то, что знала. – Она стара уж была, когда меня подбросили, а сейчас и подавно. В
Новгороде вряд ли ей одногодки сыщутся. Кой-кто поговаривает, ей лет сто должно быть, да Господь не хочет такую злыдню прибрать.
– А есть ли родня у твоей мачехи, ничего она тебе про то не сказывала?
Нахмурившись, Мария ответила:
– Я поначалу думала, что и нету. Но как-то, я еще ребенком была, обмолвилась Елена о родне. Провинилась я тогда безбожно, до слез довела ее. Обычно-то она словно каменная.
Вот тогда-то и крикнула она в сердцах, дескать, Господь ее за Аннушку наказывает. Говорит, брат когда помер, дочку оставил – Анну; та уж постарше была, не захотела, мол, со мной в Новгород отправляться, заупрямилась, недолго думая, без Елениного ведома замуж вышла. Девка, говорит, завидная была, я б ей такого мужа сыскала. Так нет же, сама нашла – без кола да без двора, нищету распоследнюю.
