За разговором и не заметили, как доехали. Возле самого дворца царского одолели Михайлу сомнения – вдруг да не надо попутчика вести к царю? Но Сильвестр, видать, почуял это, положил жесткую руку Михайле на плечо.
– Идем, юноша, – только и сказал.
И они пошли.
Иоанн Васильевич, узнав, что приехал к нему наконец любимец его, обрадовался несказанно. Помнил он твердо, что был Михаил ему лучшим утешителем в горестях и обидах, что всякое движение темной Ивановой души мог он ему растолковать и в нужное русло направить… И удивился государь, когда Михаил вошел в горницу не одни, но с каким-то захудалым священником в пропылившейся насквозь рясе.
Михайла только поклонился, слова не успел молвить, как отец Сильвестр отодвинул его властной рукой и громко сказал.
– Спасибо тебе, юноша, а теперь дай мне государю с глазу на глаз слово молвить!
От такой дерзости Михаил опешил, аж задохнулся, но тут увидел близко-близко рядом с собой глаза иерея. О, как они странно изменились! Дрожали они, как слишком яркие звезды, но теперь была в них не безответная доброта, а пророческий огонь. Грозно вздымал отец Сильвестр перст к небу и голос его звучал иначе – твердо, гордо, убедительно…
Иоанн Васильевич никому и никогда не позволил бы так говорить в своем присутствии, но и он как-то стушевался – не успел даже слова привета сказать своему любимцу, только махнул рукой, чтобы тот вышел. Михаил повиновался и покинул тронную палату, а в переходе столкнулся с государыней.
Ласково поприветствовала его Анастасия, допустила приложиться к руке, а у Михаила застонала душа, когда увидал он исплаканное, с опухшими глазами и губами, лицо государыни.
– Расскажи мне, Михаил Захарович, чем живешь-можешь, все ли ладно в Москве?
И хотелось Михаилу поделиться с доброй своей царицей горестями и опасениями своими, да успел он заметить по многим приметам, даже неискушенному глазу понятным – в тягости она. И не стал плакать и жаловаться, вздохнул легко:
– Все в божьих руках, матушка, все в его воле. Нам что? Терпеть только. Только что пришел до нашего государя божий человек – иерей Сильвестр. Я его подобрал по пути, да привел во дворец. Говорил он, что знает, как государю быть должно и пришел вразумить его на этот счет…
– Дай-то Бог, – закивала государыня и снова обратилась к Михаилу. – А как у тебя дома, все ли ладно?
Тут не сдержался Михаил, рассказал ей все, как есть: и о том, как погибли мать его и крестный, и о том, что остался он один со свей молочной сестрой и нареченной…
