Казалось, минуло не более секунды, и их не стало; фигуры и бледный свет растаяли. Как я попала внутрь дома, не помню. Мне удалось тихо открыть дверь гостиной и кивком подозвать Гервейза.
Он встал, держа в руке восковую свечу.
— Что с тобой, Кэйт? — спросил он. — Ты совсем бледная и перепуганная. Ты вся дрожишь.
— Гервейз! Пойдем со мной, пока Хильда не хватилась. Я хочу, чтобы ты сказал мне, сплю я или бодрствую, в своем уме или нет.
Держась за его руку, я повела брата в картинную галерею и молча подняла свечу над двумя портретами.
— «Сэр Рафаэль и леди Алойзия Саксон», — прочел Гервейз. — А что там внизу? «Обреченные, но вместе». Что это значит, Кэйт?
— Не знаю. И даже не пытаюсь угадать, — ответила я.
И там, стоя перед портретом, рассказала ему все. Конечно, никто не удивится, если я скажу, что он выслушал мой рассказ с абсолютным и унизительным недоверием.
Мы пошли обратно в банкетный зал, в его огромное, безмолвное, открытое пространство. Бледный свет сиял на стеклянной лестнице.
— Эй! Что это! — вскричал Гервейз. — Боже мой! Вся лестница выглядит, как одно сияющее сооружение. Похоже, свет исходит из-под нее.
— Каков он, этот свет? На что он похож?
— Не знаю. Никогда не видел ничего подобного, — ответил он неуверенно. — Пойдем отсюда, пойдем отсюда, Кэйт! — продолжил он изменившимся тоном. — Бога ради, не смотри туда!
Но я посмотрела, я уже смотрела. Свет на лестнице, казалось, горел с сильными пульсациями. Мы чувствовали, точнее сказать, слышали, как он низко и монотонно гудит, если только свет может жужжать и гудеть. И там, на одной из верхних-ступеней, стояли две фигуры, мертвые лица которых были освещены отблесками зеленого света от лестницы.
— Уходи! — повторил Гервейз, обхватив меня рукой за талию.
Свеча выпала из моей дрожащей руки и потухла; теперь я тряслась от ужаса, который ранее подавляла в себе. В страхе я прижалась к нему, и он прикрыл мне глаза ладонью.
— Держись, Кэти, не падай в обморок, я сейчас найду дверь! — храбро заявил он.
Но я чувствовала биение его сердца, пока он нащупывал дорогу сквозь густой мрак комнаты.
— Кэйт! Гервейз! — донесся снаружи голос Хильды, когда он положил руку на ручку двери. — Почему ты не откликаешься? Ты должен понимать, что я боюсь, пока ищу тебя в темноте.
— Мы здесь, все в порядке, просто свеча потухла, — сказал Гервейз, отпирая и распахивая дверь. — Тебе нечего бояться. Не смотри вверх.
— Не смотри вверх? — повторила она озадаченным тоном и, согласно женской логике, один только приказ заставил ее взглянуть вверх.
