О ужас - лежит отрубленная человеческая нога! Она волосатая и без сапог! Кто их снял? Мародеры? Они были тут утром. Темные тучи заполонили небо. Раненый рыцарь шел и упал в лужу. Больше он не двигался и не стонал. Hад ним летели тучи и вороны, громко каркая. О ужас - они выклевали ему глаз! Больше он не стонал и не двигался. Было холодно и сыро.
Hа горе из поверженных тел торчала нога, тоже без сапог, но уже другая. Ее скрюченные пальцы свидетельствовали о трагедии. О ужас!
Hеподалеку от того места, где летали вороны, лежал рыцарь без сапог. Он не стонал и не двигался, только нахмуренные брови говорили о многом. Он был мертв! Вороны выклевали ему глаза!
Внезапно мы видим трупы мародеров. Кто снял с них сапоги?! О ужас! Это курвы, мифические создания. Они нюхают у покойников ноги! О ужас!
========================================================================== Konstantin Vladimirov 2:5022/81.16 20 Apr 02 00:09:00
Послезавтра.
Повесть. Отрывок.
Скинхед - молодежное движение, разновидность неонацизма.
Эпиграф: Скины - не сукин сыны, они - оплеванной страны на свалку брошенные дети.
...Трамвай был полон и у Виталика не было никакого настроения в нем ехать, но Стас потянул, и пришлось уже на ходу заскакивать на площадку, раскрывая сьезжающиеся двери. Какой-то лысый дедок стоящий в дверях неодобрительно смерил Виталика взглядом. Сразу стало ясно, что дедку не понравилось буквально все - начиная от бритой головы и черной кожанной куртки, до "гриндерсов" на ногах.
Однако дедок удержался от комментариев. А вот Виталик не удержался и сплюнул на пол вагона. Ему все не нравилось. Чертова погода. Чертов городишко. Мерзкие рожи, через одного - какие-то жидовские морды. Так и двинул бы. Hо надо сдерживаться - до послезавтра. Обернувшись, Виталик заметил на лице Стаса странную блуждающую улыбку. Стас отхлебнул из бутылки и опять уставился в никуда своими блеклыми глазищами.
- Как ты думаешь, - неожиданно обратился он к Виталику, - а что все вот эти - он обвел широким жестом пассажиров - что все эти морды о нас думают.
Виталик прислонился к перилам задней площадки и тоже поглядел в салон.
Пассажиры упрямо делали вид, что не замечают излишне буйных молодых людей. Hа лицах близко стоявших читалось плохо скрываемое отвращение. Какая-то женщина с отекшим лицом и сумкой отвернулась и начала продвигаться к выходу к другой двери.
"Разве можно быть такими жирными, такими трусливыми", подумалось Виталику.
