Черненко, долгое время игравший роль тени Брежнева, тем не менее, иногда высказывал оригинальные идеи о роли воспитания, о недопустимости засилья партийных органов над хозяйственными, о необходимости большей гласности.
Управление хозяйством было возложено на «незаменимого» А. Косыгина, с которым у Брежнева были сложные отношения, периодически обострявшиеся из–за ведомственных разногласий хозяйственников с другими секторами бюрократии, которым покровительствовал Брежнев, отвечавший за окончательное согласование интересов.
Конфликты с Брежневым и косыгинская реформа 1965 г., заглохшая в первой половине 70–х гг. породили легенду о Косыгине как антиподе Брежнева. Согласно этой легенде Косыгин как человек более компетентный, должен был бы занять пост первого секретаря, а Брежнев, понимая это, его «ревновал». Согласно легенде о Косыгине, не исполнялись именно его «справедливые и разумные предложения» (при этом как правило без разъяснения, в чем их разумность в сравнении с предложениями оппонентов). Еще интереснее утверждение Р. Медведева о том, что «в аппарате Косыгина бюрократизм хотя и существовал, но не господствовал»[311]. Что «господствовало» в бюрократическом по сути аппарате Совета министров, остается загадкой.
Стиль работы Косыгина отличался неритмичностью, которая далеко не всегда объясняется внезапными сбоями в хозяйственном механизме. Косыгин то тратил свое время, чтобы лично заняться производством строительных перчаток (правда, преодолеть дефицит перчаток нового образца ему так и не удалось), то с раздражением снимал с обсуждения на правительстве вопрос о качестве песка как малозначительный[312].
Жесткий технократ, Косыгин конфликтовал не только с Брежневым, но и с руководителями сельского хозяйства (от Полянского до Горбачева), культуры, профсоюзов (в том числе с тем же Шелепиным). Другие ведомства раздражали его своей бессмысленностью, и он стремился сокращать бюрократический аппарат за их счет, а не за счет хозяйственных ведомств. Косыгин с радостью говорил: «Вот недавно мы ликвидировали Комитет по культурным связям с зарубежными странами. Кто–нибудь заметил? Никто. И я тоже не заметил»[313]. Разумеется – заметили лишь те, кто занимался укреплением культурных связей с зарубежными странами.
До 1978 г. хозяйственная бюрократия, группировавшаяся вокруг председателя Совета министров А. Косыгина, противостояла центральной партийной и военной бюрократии, имевшей приоритет в распределении ресурсов. После принятия конституции 1977 г. в Совете министров были усилены начала коллегиальности, что ослабило позиции Косыгина. По мере ослабления клана Косыгина в 1978–1980 гг. ведомственно–местнические противоречия проступали все более рельефно.
