Федин говорил по-дружески, и Ломов не пожалел, что пооткровенничал с командиром.
— Как там, на «большой земле»? — неожиданно спросил Федин.
Ломов ответил не сразу. Он вспомнил беседу с сержантом, разговор с начальником штаба бригады и особенно отчётливо почувствовал, с какой любовью думают и говорят о «большой земле» защитники Рыбачьего.
…После обеда Чистяков принёс со склада полушубок, телогрейку, ватные шаровары, шапку и две пары полевых погон.
— Это вам, товарищ лейтенант, — сказал он, складывая всё на койку Ломова. Потом тряхнул головой, поправил длинные рыжеватые волосы и продекламировал:
Пусть хранят вас эти латы
От свинца и непогоды,
А износятся — заплаты
Вам напомнят дни и годы.
Чистяков любил стихи. Иногда сочинял сам. Эти четыре строчки принадлежали ему.
Услышав столь необычное обращение, Ломов удивился, но ничего не сказал. Надел телогрейку и ватные шаровары, с гордым удовлетворением осмотрел себя в большой осколок прожекторного рефлектора.
Потом Чистяков сдавал Ломову дела взвода. Мичман обрадовался прибытию лейтенанта, так как он был старшиной роты и заменял погибшего командира взвода. Совмещая эти должности, он с утра до ночи был в делах.
Ломов просмотрел журналы боевой и политической подготовки, учёта оружия и боеприпасов, расписание занятий. Он читал внимательно, но пока ни о чём не спрашивал Чистякова.
Старшина быстро раскрывал перед Ломовым документ за документом. Когда Чистяков положил на стол расписание занятий и прочитал: «…на май 1944 г.», он вдруг неловко и быстро стал приглаживать свои длинные волосы и, поняв вопросительный взгляд Ломова, объяснил:
— Война, знаете ли, мешает, здесь не училище. Да и матросам надоело, ведь по седьмому, восьмому году служат.
Ломов покачал головой. Он только что осмотрел два крупнокалиберных пулемёта, приданные взводу для охранения штаба бригады, нашёл в них серьёзные недостатки.
— Неисправная боевая техника, мичман, — всё равно, что часовой, спящий на посту.
«И какая в роте техника!» — подумал Чистяков.
Как бы читая его мысли, Ломов добавил:
— Техника — это оружие, наши крупнокалиберные пулемёты. А у вас на прицелах кольцевые визиры перепутаны и не выверены.
Ломов стал чертить на бумаге получающееся при стрельбе расхождение, и чем больше рассказывал он, тем внимательнее слушал его Чистяков.
— А где строевые занятия проводите? — спросил Ломов, смотря в расписание, в котором значилось: «Строевая подготовка — ежедневно два часа, проводят командиры отделений».
