— Понятно, — мрачно сказал Кэл. — Ты знала, что копии семейных завещаний хранятся в шкатулке, к которой у тебя был ключ твоего деда.
Щеки Линды медленно залились краской стыда.
— И ты позаимствовала ключ от архива. Его ты и возвращала на место, когда я тебя застал в моем кабинете.
— Да, — с несчастным видом призналась Линда.
— Должен признать, кузина, что ты весьма ловкая и изобретательная лгунья.
Хотя лицо Линды пылало, она гордо вскинула голову.
— Мне жаль, что пришлось тебя обманывать. Я не люблю делать такие вещи.
— Я тебе верю, — неожиданно сказал Кэл. — Ты нашла то, что искала?
— Копии обоих завещаний были в шкатулке. Второе было в полном порядке и отменяло предыдущее, — коротко ответила Линда.
— А если бы что-нибудь было не так, что бы ты предприняла?
— Ничего. Все уже в прошлом. Я лишь хотела убедиться, что дед был прав, утверждая, что должен был стать наследником Лорримора.
— Нет сомнений, что так оно и было, — резко объявил Кэл. — Кстати, учитывая наши стойкие семейные традиции, можно было опротестовать завещание. Почему твой дед не подал в суд?
— Как я поняла, он был просто не в состоянии. Когда деда ранили, он много месяцев пролежал в госпитале. В Англию он вернулся совсем больным, да и нервы у него были в неважном состоянии. Кроме того, и поверенный, и все остальные ни в чем ему не помогали и отказывались что-либо говорить. Дед называл это «заговором молчания». Единственной, кто его поддержал, была Маргарет Саммнер — женщина, которая ждала его с войны. Позднее она стала моей бабушкой. Однако она не желала носить фамилию Лорримор — она ее просто не выносила, и дед перед женитьбой сменил свою фамилию на ее. — Линда вздохнула. — За все эти годы дед ни словом не намекнул на свое прошлое. И если бы не увидел ту заметку, то скорее всего умер бы, так ничего и не сказав. — Помолчав, она тихонько прибавила: — Мне даже жаль, что он все рассказал.
— Почему? — резко спросил Кэл. — Ясно же, что тут была допущена страшная несправедливость.
— Дедушка умер, и теперь это не имеет значения.
— Для меня имеет.
— И напрасно, — покачала головой Линда.
Губы Кэла сжались в тонкую линию.
— Я никогда не любил своего деда, но у меня и в мыслях не было, что он мог быть таким бессовестным. Мне просто стыдно.
— Но ведь ты тут ни при чем, — попыталась успокоить его Линда. — Все произошло еще до твоего рождения.
— Я всегда гордился своей семьей, но теперь… — В голосе Кэла звучала неописуемая горечь.
