(26) К этому добавил я слова самого Теофраста об этом деле: "Воистину, если нечто более ценно по природе, не следует тотчас брать какую-либо меру этого, сравнимую с таким же количеством другого. Я говорю только, что, если золото ценнее меди, то и одинаковое количество золота в сравнении с таким же количеством меди не покажется большим; но и количество и величина будут иметь определенное значение". {43}
{43 Fr. 81 Wimmer. Цитата дана по-гречески; этим Геллий подчеркивает ее точность. Цитаты, приведенные выше (23—25) и далее (28) по-латински, и представляют собой перевод, однако, остается неясным, насколько он буквален. Возможно, Геллий цитирует по памяти.}
(27) Также философ Фаворин, {44} известным образом несколько сократив и опустив точное исследование справедливости, подобное оправдание снисхождения обосновал такими словами: "Так называемое снисхождение у людей есть ослабление точности в должном". {45}
{44 Фаворин — наиболее почитаемый и часто цитируемый из учителей Геллия. Родился в 70—80 гг.; большую часть жизни провел в Риме, пережив правление трех императоров: Траяна, Адриана, Антонина. Ученик Диона Хризостома, Фаворин, возможно, лично знал Эпиктета, был другом Плутарха и учителем Герода Аттика. Философ-скептик, автор «Πυρρωνείοι τρόποι» («Пирроновых положений»), он представлен в «Аттических ночах» как любитель римских древностей и редких слов.}
{45 Fr. 102 Marres.}
(28) Затем далее тот же Теофраст рассуждает примерно следующим образом: "Однако иногда, - говорит он, - другие внешние обстоятельства, а сверх того и прочие - как бы привески лиц, причин, времен и неизбежности самих обстоятельств, которые трудно заключить в правила, - управляют, руководят и словно повелевают этой незначительностью и важностью дел, и всеми этими оценками должного, делая [их] то незыблемыми, то недействительными".
(29) Это и тому подобное Теофраст описал достаточно осторожно, тщательно и добросовестно, старательно разбирая и разделяя, самоуверенно вынеся приговор, поскольку, действительно, разнообразия причин и времен, тонкостей различий и оттенков и прямого, постоянного и определенного в каждом отдельном случае наставления, которое, как я уже сказал, мы не нашли в первой части этого трактата, они не содержат.
(30) Известны не только некоторые другие полезные [дела] и мудрость этого Хилона, с которого мы начали данное небольшое исследование, но и то, более всего представляющее несомненную пользу, что два яростнейших чувства, любовь и ненависть, он удержал в рамках меры. "До того предела, - сказал он, - люби, словно по воле судьбы тебе предстоит и ненавидеть, и также питай ненависть до того [предела], словно впоследствии ты, возможно, должен будешь любить".
