– Пять минут, – отрезал Гумилев. – И без возражений. Если вам так уж интересно, положите образец в контейнер… Потом, если будет возможность, исследуете. Кхм, когда будет возможность, – поправился Андрей.
Вессенберг сердито засопел, но спорить не стал. Он не хуже других понимал, что чем скорее они настигнут Роулинсона, тем больше шансов выпутаться из этой передряги живыми и выполнить задание. А там в принципе можно и вернуться, чтобы распотрошить чудище, никуда не торопясь.
– Доктор, вы мне не поможете? – обратился Вессенберг к Захарии Штреллеру. – Эй, вы в порядке?
На Штреллера было страшно смотреть. Ученый побледнел, как покойник. Правой рукой тиская ствол дробовика, левой он беспрестанно крестился и бормотал себе под нос слова молитвы.
– Успокойтесь! – Гумилев ободряюще похлопал Штреллера по плечу. – Это существо мертво. Вы уже встречались с такими? Откуда оно? Это инопланетная форма жизни?
– Тьма пришла… – тихо произнес Штреллер. – Тьма… Порождения ее уничтожат род людской… Это все они! Они!!
– Кто «они»? – не понял Гумилев. – О ком вы?
– Они, алчущие запретного! Дьявол надоумил их! Дьявол! – Доктор отскочил в сторону и направил ствол на мертвое тело. – Всех убьют! Всех пожрут!
– По-моему, он окончательно сошел с ума, – сказал Вессенбергу Гумилев. Он повернулся к Решетникову и тихо приказал: – Кирилыч, отбери у доктора оружие, пока он не пострелял нас всех.
– Давно пора, – с готовностью кивнул полковник.
– Господь всемогущий! – продолжал тем временем кричать Штреллер. – Дай мне сил! Если пойду я и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною; Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня…>?>>[14]
Подошедший сзади Решетников ловко вывернул дробовик из рук ученого.
– Хватит, уже! Успокойтесь!
– Дьявол… – тоскливо разглядывая опустевшие ладони, сразу скис Штреллер. – Дьявольское наущение…
– Вы слышите меня? – попытался растормошить его Гумилев. – Что это за существо?
Но Штреллер демонстративно обиделся, сложил руки на груди и отошел в сторону.
Потекли тоскливые минуты ожидания. Вессенберг обмерил труп, осмотрел его, постоянно бормоча что-то в диктофон, и взялся за нож, намереваясь вскрыть грудную клетку.
– Осталось две минуты! – напомнил профессору Гумилев.
– Майор! – позвал Решетников. – Пока профессор не искромсал нашего покойника, что можете сказать?
Грищенко, закинув автомат за спину, нехотя присел возле трупа, посветил фонарем, потрогал края раны, вскинул руку, намереваясь, видимо, понюхать пальцы, но вовремя вспомнил про скафандр и коротко ругнулся.
