– Пять тысяч долларов, – сказал он. – На каждого.
Ночью они долго спорили. Балам-Акаб считал, что даже если старейшины наскребут требуемую сумму, выполнить их просьбу все равно не получится.
– Это бессмысленно, – говорил он. – Эти глупцы не понимают, что Владыка не станет нас слушать. У каждого из нас хватает забот в своих родных местах. Надо было отказаться, Гватемалец.
– Иди и откажись, – буркнул южанин. – А я заберу твою долю.
Двадцать тысяч новых мексиканских долларов – большие деньги. На следующий день трое вооруженных индейцев на стареньком мини-вэне отправились в ближайший город и сняли все средства со счетов трех сельских общин. Когда они привезли деньги, никто из Четверых не нашел в себе сил отказаться.
Теперь, в двух шагах от Холодной Дыры, Махукутах думал о том, что не такая уж это огромная сумма, чтобы рисковать ради нее своей жизнью.
Но дело, конечно, не только в деньгах. Репутация гораздо важнее. Вернуться с поджатым хвостом, как побитая собака, – и прожить остаток жизни с клеймом колдуна-неудачника. Махукутах видел таких. Позорное, унизительное зрелище. И совсем другое дело – снискать славу мага, остановившего руку Болон Окте.
Вот только Балам-Акаб был прав.
Остановить руку Болон Окте невозможно.
Храм был похож на оплывшую земляную гору. Склоны горы густо поросли кустарником, напоминавшим темно-зеленую шкуру огромного зверя. Метрах в десяти от земли шкура была подпорчена большой черной подпалиной – прямоугольником вырубленных и сожженных кустов.
– Работа гринго, – презрительно фыркнул Ики-Балам.
Присмотревшись, Махукутах разглядел уходившую в глубь земляной горы нору – наспех выкопанный тоннель, укрепленный деревянными подпорками. Рядом валялась расколотая пополам каменная плита. Сквозь трещину успели пробиться жесткие колючие метелки енотовой травы. Махукутах наклонился, разглядывая плиту – по краям ее видны были сколы, тут кто-то поработал ломом, причем не особенно заботясь о сохранности древнего монолита.
– Это гробница, – сказал Балам-Акаб. – Проклятие Веселой Смерти было спрятано в ней, и гринго вынесли его наружу.
Четверо переглянулись. В тоннель не хотелось лезть никому.
– Это не то место, – неожиданно произнес Гватемалец.
– Как это – не то? – подозрительно прищурился Балам-Акаб.
– Не то, и все. – Гватемалец подошел к плите и выразительно сплюнул на нее. – Просто яма в груде старых камней. Можете залезть туда, если хотите, – там нет ничего, кроме заплесневелых костей.
