На вытянутой руке, все так же временами всхлипывая, он протянул к залу одинокое зерно.
— Покажите-ка ближе, — воскликнул судья, вытирая слезы.
Уже рыдали и плакали все, особенно заливался неухоженный старичок сзади, обмывая слезами лицо и старательно стирая грязь желтыми от табака пальцами. Прокурор осторожной кошачьей походкой подошел к столу. Грозный судья сквозь огромную лупу стал разглядывать зерно, потрогал когтистым пальцем, покатал его по ладони обвинителя, взял и отправил себе в рот. Зал застонал и внимательно смотрел, как судья пережевывает потерпевшего.
— Да, вполне спелое и жирное зернышко, — произнес судья, — так кого же вы обвиняете?
— Я, Ваша Честь, начну с самого начала. Ранней весной черные поля вспахали, засеяли семенами, налетело воронье и ну клевать! — прокурор указал пальцем на решетку.
Сидящие на макушках других подозреваемых вороны прятали головы в крылья и испуганно испражнялись. Зал зашумел.
— Что осталось, Ваша Честь, то взошло, — продолжил обвинитель, — полили дожди, да с градом!
Он снова указал на решетку, туча насупилась от обиды и пролилась густым ливнем, смывшим вороньи испражнения, при этом туча стала намного меньше, и места в камере прибавилось.
— Что не сгнило, градом не побило, — зацвело, налетела саранча, — опять палец указал на подозреваемых.
По решеткам лениво ползала саранча. Вдруг, буро-зеленые твари расправили крылья, взлетели и направились прямо в открытое окно! Присутствующие растерялись. Когда охранники окно закрыли, почти вся подсудимая саранча уже вылетела.
— Побег из зала суда! — прокричал судья, — это усугубляет положение всех подсудимых!
По залу бегала взбешенная публика, высоко подскакивая, подпрыгивая и пытаясь поймать не успевших вылететь насекомых. Хлопая крыльями, носился под потолком бессильный дятел, затем сел и быстро застучал клювом в диск.
— Прошу не нарушать порядок в зале, — взревел судья, — продолжайте обвинитель!
— Продолжаю, Ваша Честь! Что недоедено, осталось, — заколосилось, и тут — распалилось солнце!
За решеткой туча старательно пыталась прикрыть собой смущенное всеобщим вниманием солнце и таяла, таяла. Прокурор продолжил свою обвинительную речь:
— Что не сгорело — то созрело. Пришли комбайнеры, что не потеряли, то собрали, что не украли, повезли на элеватор, что не просыпали, — довезли.
Огромные мускулистые мужчины открыто и смело смотрели в лицо судьи.
— Вот оно, — прокурор широким жестом указал на сиротливые колоски в облупившейся вазе на его столе, — Вы видите, Ваша Честь, что осталось! Ваша Честь, я требую отменить мораторий на смертную казнь на время этого судебного процесса и казнить всех виноватых в пропаже Урожая!
