.
Возникает вопрос: когда мы вправе говорить о "психическом" и как вообще мы определяем "психическое" в отличие от "физиологического"? И то, и другое — жизненные феномены, но они различаются в том, что функциональный компонент, рассматриваемый как partie inferieure, имеет безошибочно различимый физиологический аспект. Его появление или отсутствие, похоже, тесно связано с гормонами, а функционирование имеет компульсивный (Навязчивый. — Прим. ред.) характер: отсюда термины "побуждение", "стимул". Риверс утверждает, что в этом случае вполне естественна реакция по принципу "либо/либо"[43], то есть, функция либо срабатывает, либо вовсе отсутствует, в чем выражается специфика принуждения. В отличие от этого, partie superieure, которая лучше всего описывается как психическая и, кроме того, воспринимается как таковая, утратила компульсивный характер, подвластна воле[44] и даже может быть направлена в какой-то мере вопреки изначальному инстинкту.
Из этих рассуждений явствует, что психическое представляет собой освобождение функции от ее инстинктивной формы и, таким образом, от компульсивности, которая, будучи единственным определяющим фактором функции, превращает ее в жестко детерминированный механизм. Психическое состояние или свойство начинается там, где функция теряет свою внешнюю и внутреннюю детерминированность и получает более широкую и свободную направленность, то есть там, где она проявляет свою подвластность воле, основанной на иной мотивации. Рискуя предвосхитить дальнейшее изложение, не могу не отметить, что если мы отделяем психе, так сказать, в нижнем пределе от физиологической сферы инстинктов, то подобное разграничение мы должны провести также и в верхнем пределе. Ибо, с возрастанием свободы от чистого инстинкта partie superieure в конце концов должна достичь точки, в которой внутренняя энергия функции перестает обусловливаться инстинктом в его изначальном смысле и приобретает так называемую "духовную" форму. Это предполагает не сущностное изменение мотивации, движущей силы инстинкта, а просто другой способ ее приложения. Значение, или цель инстинкта отнюдь не однозначно, так как за инстинктом вполне может скрываться иной, чем биологический, смысл, который обнаруживает себя лишь в ходе развития.
В психической сфере функция может быть действием воли направлена в другое русло и модифицирована самым неожиданным образом. Это объясняется тем, что система инстинктов устроена так, что в ней нет подлинной гармонии, и она открыта для всевозможных внутренних коллизий. Один инстинкт нарушает действие другого и вытесняет его, и хотя в целом именно инстинкты делают жизнь индивида возможной, их слепая принудительная сила нередко приводит их в столкновение друг с другом. Выход функции за рамки принудительной инстинктивности и волевое управление ею чрезвычайно важны для сохранения жизни. Но это увеличивает вероятность рассогласования и ведет к расколу — к той самой диссоциации, которая несет в себе постоянную угрозу единству сознания.
