Я тяжело поднялся и отправился в каюту Хансена.
Атмосфера в кают–компании в восемь часов утра за завтраком была далеко не праздничной. За исключением дежурного на палубе и вахтенного механика, все офицеры «Дельфина» собрались здесь, одни только что покинули койки, другие собирались отдыхать, но все были молчаливы и замкнуты. Даже доктор Бенсон, всегда такой оживленный, выглядел сдержанным и рассеянным. Нечего было и спрашивать, установлен ли контакт со станцией «Зебра», и так было ясно, что нет. И это после пяти часов непрерывных радиозапросов. Уныние и безнадежность тяжело нависли над кают–компанией, все понимали, что с каждой секундой у сотрудников станции «Зебра» остается все меньше и меньше шансов сохранить свою жизнь.
Никто не торопился с едой, да и незачем было торопиться, но один за другим они поднимались и уходили: доктор Бенеон принимать больных, молодой торпедист лейтенант Миллс наблюдать за работой своих подчиненных, которые вот уже два дня по двенадцать часов без перерыва копались в торпедах, отыскивая неполадки, третий помощник подменить стоящего на вахте Хансена, а трое других – по койкам. Остались сидеть только Свенсон, Рейберн и я.
Свенсон, по–моему, так и не прилег за всю ночь, но взгляд у него был ясный и выглядел он так, будто безмятежно проспал не меньше восьми часов. Стюард Генри как раз принес ещё один кофейник, когда в коридоре вдруг послышался топот бегущего человека и в кают–компанию ворвался запыхавшийся старшина рулевых. Если он не сорвал дверь с петель, то лишь благодаря тому, что «Электрик Боут Компани» устанавливает дверные петли на субмаринах с солидным запасом прочности.
– Мы их поймали! – с ходу закричал он, а потом, спохватившись, что матросу полагается соблюдать субординацию, уже тише продолжал: – Мы их раскопали, капитан, мы их раскопали!
– Что? – никогда бы не подумал, что Свенсон, этот толстячок и увалень, сумеет так быстро вскочить с кресла.
– Мы установили радиоконтакт с дрейфующей станцией «Зебра», уже вполне официально доложил Эллис.
Резко сорвавшись с места и опередив нас с Рейберном, Свенсон ворвался в радиорубку. На вахте сидели два оператора, оба низко согнулись над рациями, один чуть не уткнулся лбом в шкалу настройки, другой склонил голову набок, словно это помогало отключиться от внешнего мира и сосредоточиться на малейшем шорохе, долетавшем из плотно прижатых наушников. Один из радистов что–то машинально чертил в журнале записи радиограмм. DSY, писал он, повторяя снова и снова: DSY, DSY. Позывной станции «Зебра». Уголком глаза он заметил Свенсона и прекратил писать.
