– Ну, хорошо, хорошо, – задумчиво произнес Гарви. – Но вы по–прежнему стоите на том, что вы – самый обычный врач?
– Я выполняю разные задания, сэр.
– Разные задания? В этом я не сомневаюсь… И все–таки, Карпентер, если вы всего лишь заурядный лекарь, то как вы мне объясните вот это? – он взял со стола бланк радиограммы и протянул его мне. – Коммандер Свенсон сделал по радио запрос в Вашингтон относительно вас. Это мы получили в ответ.
Я взглянул на бланк. Там было написано: «Репутация доктора Карпентера не вызывает сомнений. Вы можете доверять ему полностью, повторяю – полностью. При необходимости ему должны быть предоставлены любые средства и любое содействие, за исключением тех, что ставят под угрозу безопасность вашей субмарины или жизнь членов вашего экипажа». Радиограмму подписал начальник управления военно–морских операций.
– Весьма порядочно со стороны начальника управления, должен вам заметить, – я вернул радиограмму адмиралу. – Получив такую рекомендацию, о чем вы ещё беспокоитесь? По–моему, это любого должно устроить.
– Меня это не устраивает, – угрюмо заметил Гарви. Именно на мне лежит исключительная ответственность за безопасность «Дельфина». Эта депеша дает вам в какой–то степени карт–бланш действовать так, как вы сочтете необходимым, вы даже можете потребовать от коммандера Свенсона, чтобы он действовал вразрез со своими планами. Этого я не могу допустить.
– А какое теперь имеет значение, можете вы или не можете это допустить? Вы получили приказ. Почему вы его не выполняете? – Он не врезал мне в челюсть.
Он даже глазом не моргнул. Похоже, его самолюбие даже не было уязвлено тем, что от него скрывали причину моего приезда сюда. Кажется, и в самом деле единственное, что его беспокоило, была безопасность подводной лодки. Он заявил:
– Если я решу, что для «Дельфина» важнее продолжать нести свою боевую вахту, чем мчаться сломя голову к черту на кулички, или если я посчитаю, что ваше пребывание на борту опасно для подводной лодки, я имею право отменить приказ НВМО. Я сам командующий и нахожусь здесь, на корабле. И меня все это не устраивает.
Ситуация все больше запутывалась. Адмирал меня не запугивал, он явно так и собирался поступить: как видно, он был из тех, кому наплевать на последствия, если они чувствуют свою правоту. Я взглянул на своих собеседников, взгляд этот был медленный, раздумчивый, я надеялся, что в нем отразились сомнения и колебания. На самом же деле я лихорадочно заготавливал подходящую сказочку, которая была бы убедительной для обоих моряков. После того как я вдоволь поколебался и поразмыслил, я понизил голос на несколько децибел и проговорил:
