Водитель появился через четверть часа, сел, закурил, и Петр ощутил запах "Примы". Почему шоферы так любят "Приму"? Эти сигареты дешевы и достаточно крепки, но они без фильтра и табак лезет в рот, Петр сам видел, как курильщики выплевывают табачные крошки. Правда, кажется, в последнее время появилась "Прима" с фильтром, но ее не очень-то жалуют, во всяком случае, так казалось Петру. Покурив, водитель швырнул окурок в окно, завел мотор и медленно выехал со двора. Петр вдруг пожалел, что ввязался в столь рискованное предприятие. Та тетка, Аза Антоновна, внушала ему если не ужас, то какой-то безотчетный страх, и эта авантюрная поездка могла не кончиться добром. А что, если сейчас в салон сядут люди и обнаружат "зайца"? Ничего хорошего из этого не выйдет, и заготовленная на такой случай чепуха вроде той, что он залез в машину поспать и ничего плохого не замышлял, конечно же, не могли служить оправданием. Причем Петр чувствовал, что в милицию его сдавать не станут, а обойдутся своими силами.
Так и случилось. Автобус приостановился, открыл переднюю дверь, кто-то вошел. Петр вдался в сиденье, но его все-таки увидели. Над ним навис знакомый силуэт и еще более знакомый голос произнес:
- А, Петруша. Ты что здесь делаешь?
Петр сел, посмотрел на Азу Антоновну, которая была все в том же плаще и платке, и сказал:
- Да вот.
Антоновна села рядом, обдав его запахом каких-то необычайно дешевых духов.
- Ты как автобус-то нашел, болезный? - спросила Антоновна.
- Случайно.
- А зачем забрался-то?
- Так ведь...
Но Антоновна не стала слушать.
- Слышь, Денисыч! - крикнула она водителю. - У нас тут длинноухий. Ты видал?
- А то, - отозвался Денисыч. - Я его еще в окно засек, как он дверцу раздвигал.
- Ты на что надеялся-то, касатик? - ласково спросила Антоновна, поворачиваясь к Петру.
- Да ни на что. На авось, на что же еще.
- Молодца. Рисковый парень. Эх, нравишься ты мне. Вот не знаю почему, но нравишься. Жалко будет тебя убивать.
Петр вздрогнул и проговорил с натугой:
- Я не помню ничего.
- Помнишь, касатик, помнишь.
- Аза Атоновна, поверьте! - вскричал Петр, приложив руку к груди, и осекся.
- Ну вот, ну вот, - Антоновна сокрушенно покивала головой, посмотрела с прищуром: - А говоришь - не помню ничего.
- Отпустите вы меня Христа ради! - взмолился Петр.
И тут на него хлынули воспоминания. Он вспомнил пикет, Оксану Арнольдовну, Семена Михайловича, Родионыча, Ваню, Машу и Егора. Еще он вспомнил подземную библиотеку и книгу судеб Российской Федерации.
