- Вечно ты, Мироныч, все усложняешь, - Маша презрительно скривила толстые, ярко накрашенные губы. - Проще надо быть, проще.
- Куда уж проще! - непонятно сказал Мироныч.
Послышались возбужденные голоса. Вместе с Иваном шли декораторы, осветители, гримеры. Замыкала шествия тетя Люба, уборщица, со шваброй. Впереди всех шагал Сергей, здоровенный детина с ломиком наперевес. Ломик в его руках казался иголкой.
- Ну-ка, разойдись! - скомандовал он.
Сергей вбил ломик в щель, навалился всем телом. Дерево хрустнуло, и дверь распахнулась. Все подались вперед. Кто-то вскрикнул, кто-то вздохнул удивленно. За дверью была... кирпичная стена.
- Погодите, погодите, - бормотал Сергей, простукивая стену. Кирпич отвечал высоким звуком. - Мощная стена, мля, - Сергей замахнулся и принялся долбить.
Все молча следили за ним. За кирпичом оказался еще один. Сергей сплюнул, отшвырнул лом.
- Глухо, - сказал он и непечатно выругался.
Постепенно толпа разошлась, оставив кучу штукатурки и тетю Любу, которая, подбоченившись, обозрела погром и начала ворчать:
- Ну вот, опять! Насорют, насорют, а потом все - шмыг! - в кусты. А тетя Люба - убирай за имя. Вот молодежь пошла! Нехристи окаянные!
За Вадимом по пятам ходили Мироныч, Маша и Милочка. Милочка больше молчала, только глядела огромными глазами и хлопала ресницами.
- Ну что, что тебе сказал Режиссер? - в сотый раз спрашивала Маша, напирая огромным бюстом.
Вадим с тоской заглядывал в ложбинку между грудей и в сотый раз отвечал:
- Похвалил.
Маша отмахивалась, Мироныч недоверчиво покачивал головой, стараясь, чтобы Вадим не заметил.
- Ну что пристали? - Вадим сел на бутафорский пуфик, оглядел всех, обреченно вздохнул.
- Ты его видел? - Маша приблизила лицо, Вадим скосил глаза, отвернулся.
- Не видел. Не видел. Только голос слышал.
- Так что он тебе сказал?
- Машенька! - взмолился Вадим, приложил руки к груди. - Ну разве не мог Режиссер меня похвалить? А? Разве я недостоин?
- Достоин, достоин, - встрял Мироныч. Он откашлялся и продолжал: - В самом деле, Маша, чего ты хочешь от Вадима? Беседа была конфиденциальная, и он не обязан посвящать нас.
- Не обязан, да? - Маша скривилась, словно собирала расплакаться, но только шмыгнула носом, промокнула глаза микроскопическим платочком. - Ну и не надо. Подумаешь! Завтра я тоже встану как истукан, буду молчать, а потом скажу, что мне сценарий не нравится. Посмотрим, что Режиссер МНЕ скажет.
- Маша, что вы! - в один голос закричали Вадим с Миронычем. - Не вздумайте!
