– Ты не поверишь, Шон, но у нас с твоей дочерью есть и другие темы для разговора, – промолвила Мабри, однако супруг, как всегда, пропустил ее слова мимо ушей – он, посвистывая, удалился в холл.
– Рада тебя видеть, Мабри, – сказала Кэссиди.
Мабри ответила не сразу. Некоторое время она молча смотрела на Кэссиди пытливым взглядом. Наконец спросила:
– Ты и правда сама согласилась, Кэсси? Я не хочу, чтобы он на тебя давил.
– К сожалению, Шон иначе не умеет, Мабри, – улыбнулась Кэссиди. – Ничего, не волнуйся за меня, я ведь в любой момент могу все бросить и уехать. Сбежать посреди ночи. Кстати, чем ты руководствовалась, переделывая мою спальню?
– У меня была депрессия, – сухо ответила Мабри.
– Почему? Ты ведь всегда такая спокойная и выдержанная.
– Бренность бытия, – вздохнула Мабри. – Вот что заставляет меня грустить. Никуда от этого не уйти. Я старею, Шон стареет, все кругом умирают.
– Зря вы впустили к себе Тьернана, – вздохнула Кэссиди. – Одно его присутствие кого угодно в гроб вгонит. От него… могилой веет.
– Вот уж не ожидала, что ты такая впечатлительная.
Кэссиди показалось, что в голосе ее мачехи прозвучал скрытый упрек. Она поспешила перевести свои слова в шутку:
– Во всяком случае, я не стала бы выдвигать его кандидатуру на звание лучшего женатого мужчины года.
– Не стоит делать поспешных выводов, – промолвила Мабри. – Тем более что я впала в депрессию еще до того, как твой отец обзавелся новой игрушкой. – Она кинула взгляд на зеркальную стену. – Я всерьез подумываю о пластической операции. – И погладила безукоризненно гладкую шею.
– Каков бы ни был результат, он будет лучше моей спальни, – съязвила Кэссиди.
Мабри натянуто улыбнулась.
– Не бойся Ричарда, Кэсси, – сказала она. – Порой он и правда выглядит устрашающе, но я уверена, что он тебя не тронет. Да он и мухи не обидит.
– Значит, ты не веришь, что он и в самом деле расправился с женой и детьми? – спросила Кэссиди. – А ведь, по слухам, он целую кучу женщин прикончил. Или ты думаешь, что на него возводят напраслину?
– Я этого не говорила, – уклончиво ответила Мабри.
По спине Кэссиди пробежал холодок; она уже пожалела, что отказалась выпить с отцом.
– Значит, ты считаешь, что он… убийца? – дрогнувшим голосом спросила она.
– Этого я тоже не говорила, – покачала головой Мабри. – Тем более что я этого не знаю. Нет, просто мне кажется, что больше он никому зла не причинит. Если же он и пошел на преступление, то у него были на то веские причины.
