– Предлагаю организовать более углубленное изучение корзины, – предложил дедушка. – И, кажется, пора раздать большую часть наших припасов, не ровен час, начнут портиться.
– Да ведь спят еще все, – сказала я. – Но ты все равно посмотри, вдруг уже кто ожил. А уж любой из наших артистов всегда голоден.
Дед мой вышел искать проснувшихся, а я полезла в недра корзины. Снимать ее одной было не с руки, поэтому я просто подтянулась за скобу, приделанную к стене под потолком, повисла на правой руке, а левой стала без разбора доставать свертки. Так было даже интереснее, вроде сюрприз получался.
Дверь отворилась.
– Ну вот! – воскликнул дедушка. – Приличная барышня, а висит под потолком. Слезай, а то не даешь нам войти.
– Сейчас, тут что-то крупное, вылезать не желает.
Я подала извлеченный сверток дедушке и спрыгнула на пол.
– Доброе утро, Иван Порфирьевич!
– Доброе утро, Даша. Вот заманили меня в очередной раз к вам на завтрак.
– И очень хорошо. Потому что продукты из корзины не хотят убывать. А если такая вкуснятина испортится, так все плакать станут.
В большом свертке оказалась кулебяка. В меньших – копченая стерлядь и осетровый балык. Ну а с чаем сложностей здесь не бывало, и появился он у нас быстрее, чем мы смогли распаковать свои свертки.
– А вот скажите, пожалуйста, – спросила я, раскладывая еду по тарелкам, – как называется лекарство, которым в больнице перед операцией усыпляют больного?
– Наркоз.
– Нет, дедушка, я про его название.
– Тогда хлороформ.
– Вот, наконец-то вспомнила.
– Еще недавно стали применять для наркоза диэтиловый эфир, – сказал Иван Порфирьевич. – Но отчего у вас так вдруг возник интерес к этой теме?
– Сейчас поедим, и я расскажу. Неудобно с набитым ртом говорить.
Но ни доесть, ни рассказать мне, точнее нам, не дали. Как и накануне. Объявился старший проводник и сказал, что есть у него два сообщения о вещах непонятных и странных, и он даже не знает, с какого начать.
– Начните с более понятного, – рекомендовал Иван Порфирьевич.
– Печать полицейскую с купе, с того, где убитый ехал, сорвали. То есть не совсем сорвали, а вроде как.
– Действительно, не слишком понятно. Давайте попробуем на месте разобраться.
И мы пошли в вагон первого класса.
Сургучная печать висела на месте. Мы вопросительно глянули на проводника.
– Ах да. Вот смотрите. Она висела этаким манером, а сейчас иначе.
