Против одного сего божеского храма, который казался выше и великолепнее прочих, стояло на таком же подножии крылатое время, которое в правой руке держало часы, а в левой закрытую чашу. Силослав, побуждаем будучи пытливым своим духом, открыл ее, но как скоро снял он с нее крышку, у всех зданий отворились двери и изо всех истуканов начали бить ключи, которые превосходили высотою первого, а из сей статуи, которая представляла время, превышало стремление ртути все здания. Силослав положил на подножие крышку, хотел войти в то здание, пред которым он стоял, однако воспрепятствовали ему некоторые ограждения, которых он не видал и которые были чище самого воздуха.
Итак, вошел он наперед в самое крайнее, которое такое имело украшение: вокруг подле стен стояли седалища для отдохновения, которые были мягче самого пуху; посередине четыре купидона держали на головах аспидную доску, которая имела вид стола; по стенам, начиная от полу, сидели одушевленные купидоны, имевшие в руках сосуды- иные плоские, а другие глубокие; на плоских сосудах лежал виноград и великие превосходные плоды, которые имели свои корни под оным зданием; в глубоких сосудах находилось пресладкое питие, превосходящее божеский нектар.
Во втором здании стены наполнены были такими же купидонами, имевшими в руках музыкальные орудия; в третьем купидоны имели на руках каждый по портрету самых наилучших в свете красавиц; в четвертом купидоны же, одетые в разные ироические одежды, и, казалось, как будто бы хотели драться с жестокосердыми мужчинами за власть нежного пола; в пятом имели все смешные виды и одеяния, и сколько ни есть в свете пороков, держали оных изображения в руках, выключая роскошь; в шестом блеснуло великолепие, богатство и все земные сокровища. Тут видны были только одни головы купидонов; тело их покрыто было золотом; грудь и препоясания блистали от светящихся алмазов; в руках же имели те сокровища, которых они на себе и подле себя уместить не могли, и казалось, будто они служили им только для одного насыщения взора.
Когда вошел Силослав в седьмое здание, то удивился еще больше, нежели всем прочим: оно было им не подобно. Когда предвестница лучей багряная Аврора отверзает свой храм, испещренный и устланный розами, то и тот сравниться с сим не может. Пол его сделан был из роз, нарциссов и лилий, которые были устланы разводами и делали из себя приятнейшую пестроту. Сей пол был столь нежен, что не мог держать на себе Силослава, чего ради, вышед он в другую храмину, смотрел из оной в сию и рассматривал все ее украшения.
