Темные колючие волосы Ниггера стояли дыбом, будто он только что поднялся с постели.
Открыла рот, сунь в него ногу!
— Дом у тебя замечательный, — стала оправдываться я. — Ты меня не слушай. Я научусь хорошим манерам, когда свиньи залетают.
Ниггер обнял Кости и Менчереса, взял мою руку и, странное дело, поцеловал. Такие формальности были для него редкостью.
— Свиньи не летают. — Губы у него вздрогнули. — Хотя ходят слухи, будто ты этой ночью обрела крылья.
Он сказал это так, что я смутилась:
— Я не летала. Подпрыгнула и впрямь высоко. Даже не знаю, как это вышло.
Кости послал мне загадочный взгляд. Ниггер открыл было рот, хотел что-то сказать, однако Менчерес жестом остановил его:
— Не теперь.
Ниггер хлопнул Кости по спине:
— Вот именно. Скоро рассветет. Покажу вам ваши комнаты. Ты бледен, Криспин, я пришлю тебе кого-нибудь.
— Если бледен, то не от недостатка крови, — вяло возразил Кости. — К тому времени, как я пришел в себя, она перекачала мне чуть не всю свою кровь. Если бы у Менчереса не оказалось с собой мешков с плазмой, она могла бы перейти, не успев подготовиться.
Мы поднимались вслед за Ниггером.
— Ее кровь, всякому ясно, не совсем человеческая, так что я все же кого-нибудь пришлю.
— Мне не до еды.
Ниггер был еще не в курсе главной изюминки вчерашнего вечера. Он знал только о нападении гулей.
Дверь открылась в огромную спальню с обстановкой соответствующего периода, с кроватью, под балдахином которой могла бы спать Золушка после того, как принц ее отыскал, и с таким же, как внизу, вместительным камином. Одного взгляда на стены, отгораживавшие ванную, хватило, чтобы понять, что они целиком сделаны из цветного стекла ручной росписи. Страшно было здесь что-нибудь тронуть. Даже вышитое шелком одеяло на кровати выглядело слишком красивым, чтобы под ним спать.
Кости моих чувств не разделял. Он сбросил куртку, открыв простреленную рубаху и брюки, скинул туфли и шлепнулся в ближайшее кресло.
— Ты похож на кусок швейцарского сыра, — отметил Ниггер.
— Я выжат как тряпка, но тебе следует кое-что узнать.
Ниггер склонил голову набок:
— О чем?
Кости в нескольких коротких сухих фразах описал пропавшие недели моей ранней молодости… и претензии Грегора на то, что я его жена, а не Кости.
Ниггер молчал целую минуту. Брови его сошлись на переносице, и наконец он тихо прошипел:
— Ч-черт, Криспин.
— Извините… — пробормотала я, отводя взгляд от продырявленной пулями одежды Кости. «Все из-за тебя», — издевалась моя совесть.
