Член военного совета армии Лобачев показал командарму Лукину полученную из политуправления фронта радиограмму.
— Читай, Михаил Федорович, что о тебе говорит бесноватый фюрер.
— Обо мне? — удивился Лукин.
— Любопытно, — усмехнулся стоящий рядом Сорокин.
Генерал Лукин читал вслух: «Я, Адольф Гитлер, оспариваю утверждение сэра Уннстона Черчилля и рекомендовал бы английскому премьеру запросить командующего 16-й армией русского генерала Лукина, в чьих руках находится Смоленск…»
— Нашел, черт, кого выставлять в свидетели, — проговорил Сорокин.
— Соедините меня с Городнянским, — попросил Лукин. — Авксентий Михайлович, — обратился он к командиру 129-й дивизии, — где находится ваша дивизия?
— Правофланговый полк ведет бой за областную больницу.
— А где ваш командно-наблюдательный пункт?
— В том же кирпичном доме, где вы были у нас.
— Ну вот, все в порядке. Спасибо вам, желаю успеха!
— Разрешите узнать, товарищ командующий, что случилось?
— Да вот Гитлер по радио доказывает всему миру, что в Смоленске не осталось ни одного русского солдата.
— А кто же держит фашистов в Смоленске? — послышался возмущенный голос Городнянского. — Вот сейчас я огоньком напомню Гитлеру о себе.
— Давай, Авксентий Михайлович, да покрепче!
О факте гитлеровского бахвальства стало известно в подразделениях, на огневых позициях. Даже в той адски напряженной обстановке бойцов позабавила самоуверенность фюрера. Они не верили фашистской пропаганде, которая из кожи лезла, чтобы посеять в наших рядах настроение обреченности. На обратной стороне вражеских листовок и «пропусков для сдачи в плен» бойцы рисовали карикатуры, сочиняли частушки, высмеивающие Гитлера.
В Заднепровье борьба велась за каждый дом. Отдельные узлы обороны по нескольку раз переходили из рук в руки. Гитлеровцы потеснили наши подразделения и захватили часть железнодорожной линии. Генерал Городнянский приказал на рассвете выбить врага с этого участка. Атака удалась, фашисты отошли к берегу. Но, получив подкрепление, снова начали теснить наших бойцов. Отступая, кто-то оставил станковый пулемет, и он оказался на нейтральной полосе. Каждая винтовка для защитников Смоленска была бесценна, а тут — брошен станковый пулемет! Вернуть оружие вызвался красноармеец Козлов. Он выскочил из окопа, поднял руки вверх и на глазах у всех пошел навстречу вражеским автоматчикам. Все затаили дыхание: что будет? С немецкой стороны послышались крики:
— Рус, плен! Гут, рус!
Когда до пулемета оставалось несколько метров, Козлов прыжком бросился к нему и с близкой дистанции открыл по фашистам огонь.
