К концу дня 18 июля накал уличных боев в Смоленске немного спал. Нет, бои не прекращались, но, возможно, чуть поутихла ярость. Противоборствующие стороны, как два боксера на ринге, после ближнего боя отступили на шаг, чтобы перевести дыхание и сосредоточиться перед новой схваткой.
И природа словно почувствовала эту передышку. Изнуряющий зной ослабел. Солнце, устав глядеть на огненный ад, опустилось за далекий горизонт. А с востока в ширину всего горизонта на городские холмы быстро надвигались тучи, словно чья-то торопливая рука задергивала полог на густеющем небе, пряча едва мерцающие первые звезды. Сверху облака еще освещались далеким солнцем и были похожи на чистейший снег, но нижний их слой постепенно темнел, превращаясь из бурого в темно-фиолетовый. Эти фиолетовые тучи грозили вот-вот разразиться дождем. А пока тугой ветер, как разведчик, расчищал путь приближающейся грозовой лавине. Он сначала робко, порывами, хлестал по верхушкам сосен, а потом всей силой обрушился на встревоженные деревья. Издалека уже доносились звуки грома. По приглушенным долгим раскатам их можно было отличить от орудийной канонады.
— Сейчас гроза начнется, — проговорил Лукин. Они сидели с Лобачевым на березовой скамье у родника. — Посидим еще. Думаю, под навесом не промокнем.
— Интересно, нам или немцам спешит на помощь на своей колеснице Илья пророк?
— Уж кому-кому, а нам от этой грозы пользы мало, и так самолеты с трудом к нам пробиваются, а в такую погодку помощи и вовсе не жди. Боеприпасов, горючего почти нет, с продовольствием и того хуже.
— Кстати, о горючем и боеприпасах, — оживился Лобачев. — Мне докладывали, что сто пятьдесят третья авиадивизия перебазировалась на восток. На аэродроме осталось кое-что.
— Надо обязательно проверить и все забрать.
Дождь обрушился сразу. Но не ливневый. Гроза с молниями и громом шла стороной, севернее Смоленска. Дождь словно спешил смыть пороховую копоть и кровь, охладить раскаленные стены домов и мостовые.
— Думаю, что до утра можем отдохнуть и мы, — проговорил Лобачев. — Немцы и в хорошую погоду ночью не воюют, а сейчас их из укрытий и пушками не выгонишь.
— Да, можно позавидовать немецкой пунктуальности. Даже на войне не изменяют своим привычкам. Разведчики Ряхина установили, что у немцев все по часам расписано: в восемь утра — завтрак, в двенадцать — обед, в семь — ужин. Перед обедом — артналет по нашим позициям, сразу после ужина — минометный обстрел. Все точно, хоть часы сверяй. А ночью выставляют дозоры и отдыхают. Так что ты прав, можем поспать.
