«Благодаря упорству и стойкости, которые проявили наши войска, дравшиеся в окружении в районе Вязьмы, — напишет позже в своей книге маршал Г. К. Жуков, — мы выиграли драгоценное время для организации обороны на можайской линии. Пролитая кровь и жертвы, понесенные войсками окруженной группировки, оказались ненапрасными. Подвиг героически сражавшихся под Вязьмой советских воинов, внесших великий вклад в общее дело защиты Москвы, еще ждет должной оценки»[31].
Выпавший снег прикрыл белым саваном тела павших воинов. С небольшой группой красноармейцев и командиров Лукин шел по густому сумрачному лесу, с трудом пробираясь сквозь кустарник, минуя просеки и тропинки. Он прихрамывал и тяжело опирался на крепкую сучковатую палку.
У шоссе Смоленск — Вязьма группа остановилась. Следовало оглядеться, прежде чем переходить дорогу. В это время на шоссе показался немецкий мотоциклист. Кто-то не сдержался — выстрелил. Тут же началась беспорядочная стрельба. Потом стихла.
Чтобы идти дальше, на соединение с 20-й армией, надо было преодолеть реку. Но подход к ней на том участке, куда вышла группа Лукина, преградили немцы, окопавшиеся на высотке.
Лукин решил обойти высотку с флангов. Одну группу повел он, другую — член военного совета Ванеев. Маневр удался. Бойцы окружили фашистов и уничтожили.
Реку пришлось переходить вброд, по шею в ледяной воде. К вечеру подморозило, и одежда задубела. Но останавливаться, а тем более разводить костры нельзя. Надо было двигаться вперед как можно быстрее. Шли полем к темневшему вдали лесу. Поле было покрыто окопами и ходами сообщения. В них лежали трупы бойцов, валялись исковерканные пулеметы. Очевидно, здесь держали оборону войска 20-й армии.
Уже в сумерках подошли к лесу. Деревья стояли притихшие, настороженные, словно еще не отошли после пережитого боя. Нахлынувший ветерок разогнал дымный смрад, и уже ощущался запах лесной прели. На опушке леса красовался спелыми ягодами шиповник. На кустах лозы, ольшаника и березняка листья еще хранили осеннюю окраску. Ночь скоротали в лесу. Но нужно было двигаться дальше на юг, в сторону железнодорожной станции Семлево, где Лукин все еще надеялся встретиться с Ершаковым.
Лес кончился. Впереди лежала небольшая долина, заполненная густым туманом. Она была похожа на озеро. На противоположном, возвышенном берегу неожиданно появилась фигура часового. Немец ежился от холода и притоптывал сапогами с широкими короткими голенищами. Все притихли.
