— Выходит, — улыбался Рокоссовский.
— Ну, где там герой Смоленска? — послышался голос Тимошенко.
Курочкин пригласил всех в палатку.
— Останемся здесь, — возразил маршал и обратился ко всем: — Хочу поздравить Лукина, Курочкина, Лобачева, Семеновского с награждением орденом Красного Знамени. Первые награды в этой войне. От души поздравляю. Ну а теперь о главном — об изменениях в руководстве. Понимаю, что все вы привыкли к своим войскам. И подчиненные сработались с вами. Все понимаю, но обстановка требует. Так вот, Курочкина Павла Алексеевича отзывает Ставка Верховного Главнокомандования. На двадцатую назначается Михаил Федорович Лукин, а командармом шестнадцатой — Константин Константинович Рокоссовский. Вопросы есть?
Сообщение было настолько неожиданным для Лукина, что он в первые минуты никак не мог собраться с мыслями. Его растерянность заметил Тимошенко.
— Вижу, Михаил Федорович, это решение обескуражило вас. Жаль расставаться с забайкальцами? Могу успокоить, почти все войска шестнадцатой вместе с вами переходят в двадцатую. Меняем только управление. И тут уж я, Михаил Федорович, помочь вам не в силах.
Кость на ступне срасталась медленно. Боль в ноге не проходила. Лукин укладывал ногу и так и этак, пытаясь выбрать удобную позу, чтобы уснуть. Но сон не приходил. Лукин понимал, что не спится ему не от боли в ноге, а от душевной боли. Наступил момент, когда приходится расставаться с боевыми товарищами…
Лукин приподнялся на локте. В окно заглядывала луна. В небе мерцали крупные августовские звезды. Казалось, это ракеты, пущенные вверх, так и остались в темном небе, застыв и не погаснув. Наверное, такие же звезды и над Москвой. Возможно, эта луна светит сейчас жене и дочке. Лукин достал из планшетки блокнот. На бумагу ложились торопливые строки.
«Мои дорогие и любимые Надюша и Юлечка! Прошло много времени, как я вам писал, вернее, времени прошло не так уж много, но оно долго тянется. Война как война — тут и стреляют, тут и убивают. Дела были жаркие.
Я твердо верю, прошу и тебя, Надюша, верить, что, невзирая ни на что, мы скоро нанесем врагу смертельный удар. Какие есть храбрые, беззаветно преданные люди в нашей стране! И сколько их!
Скорей бы получить от вас весточку. Целую вас крепко-крепко».
Утром командарм прощался со штабом. Он шутил, посмеивался, но Лобачеву, Сорокину, Шалину было видно, как нелегко командарму расставаться с ними.
Особенно тяжело было прощаться с полковником Шалиным. Они были друзьями искренними и верными.
