Монолог Антона Юрьича закончился так же неожиданно, как и начался. Он порывисто приблизил ко мне своё одухотворённое лицо и спросил:
— Пойдёшь работать ко мне?
Мне стоило больших усилий, чтобы не свалиться со стула.
— Начальником департамента информационных технологий? — соблазнительно добавил он, по-видимому, неверно истолковав моё смятение.
Я боялся взглянуть на Викентия Ивановича, которого только что уволили, но Антон Юрьич ещё не закончил на сегодня.
— Викентий! — строго сказал он. — Поступаешь в полное распоряжение Дмитрия…
Он пощелкал пальцами в воздухе.
— Игоревича, — подсказал я.
— Дмитрия Игоревича! С утра покажешь ему кабинет. Пропуск не забудь заказать.
Викентий Иванович, по моим прикидкам, должен был валяться в обмороке или, на худой конец, в ногах у Антона Юрьича, умоляя не губить. Но он излучал одно лишь спокойствие, словно январский сугроб.
Антон Юрьич посмотрел на скромно сидящего Пашку, будто увидел его в первый раз.
— А это кто? — ткнул он пальцем.
— Мой коммерческий директор, — придумал я на ходу.
— Значит, тебе восемьсот драхм в месяц, ему — семьсот. Нет, пожалуй, шестьсот.
— Восемьсот, — поправил его наглый Пашка. — Шестьсот у меня второй помощник получает.
Колобки напряглись на стульчиках, а Викентий Иванович проявил, наконец, первые признаки инфаркта. Но ничего дурного не произошло.
— Обоим по восемьсот! — рубанул Антон Юрьич.
С этим никто уже спорить не смел.
***
Доедая шашлык, я неаккуратно махнул в сторону рукой, и от моей неосторожности графинчик с водкой упал на бок, разливая содержимое на лакированную поверхность. Может, оно и к лучшему. Всё-таки, пятый уже. Или шестой?
Пашка тупо проследил глазами за благоухающим ручейком и сказал:
— Подведём некоторые итоги.
Я отложил шашлык и вытер, насколько это получилось, губы салфеткой.
— Да.
Пашка перевернул свою руку ладонью вверх, и я понял, что он сейчас начнет загибать пальцы.
— Нас взяли на работу. Это первое. — Мизинец склонился к ладони. — Мы не знаем, что это за работа. Это второе. — Загнутыми оказались сразу два — безымянный и средний. — Мы не знаем, сколько долго она продлится. Это третье. — Перед моим носом восстал крепко сжатый кулак. — Какой вывод из всего этого следует?
Я не знал, и мое незнание было не просто написано у меня на лице, но вырублено топором и залито лаком. И Пашка продолжил сам.
— Будем трудиться, — сказал он. — Изо всех, данных нам природой сил. По мере возможности форсируя планы. В особенности финансовые.
