— Верно, верно! — раздалось со всех сторон; это были мысли, чувства каждого.
— Друзья, выражу ли я ваши чувства, коснувшись еще верований наших. Мы все росли на рыцарских преданиях наших семейств, в детстве мы веровали в Бога. Но общее настроение интеллигенции, дух времени охватывали нас, и мы переходили в ряды бунтовщиков. Однако это отречение от Бога шло не из сердца, а из поверхностных рассуждений. В сердце мы сохраняли те идеалы правды и чести, которые были рождены покинутой нами верой, отрекаясь от Бога, мы оставались детьми его… И мы это поняли, когда, вступив в Орден, увидели, что такое Человекобожие и Люциферианство, до какого падения доходят люди при мечтах о своей автономности. Мы сознали тогда, что все хранимое нами в сердце, как святое, высокое и благородное, порождается Богом и утрачивается без него. Мы сознали, что душа наша принадлежит ему, а не Человекобогу или Люциферу. Так началось у нас возвращение к верованиям юности… Правильно ли говорю я?
— Да, да подтверждали кругом. Мы все шли именно таким путем.
— Мы шли одним и тем же путем, независимо друг от друга, не зная о мнениях друг друга, и каждый долго считал себя одиноким. Но постепенно мы стали сближаться, объясняться между собою и, наконец, предприняли решение разыскать всех единомышленников. У нас явилась надежда, что и под маской бандитов могут скрываться порядочные люди. Мы искали их внимательно и, кажется, никого не упустили? И никого больше не нашли!
— Верно, верно, — отозвался хор голосов, — все обыскали — не сыщешь больше не души…
— Тут мы приходим к печальному выводу. Значит, считая Яни Клефта, нас оказывается всего 12 человек. Это все, что способен дать наш корпус. А мы мечтали о борьбе с Антиохом! Вспоминая, как увлекшись боевым задором удальства, мы легкомысленно поддержали его против Осборна, мы утешали себя мыслью, что быстро загладим этот грех. А сил у нас на это не оказывается. Что же нам делать? Остается ли у кого-нибудь из вас мысль о немедленной борьбе?
— У всех, у всех…
— Даже при таких силах?
— Все равно! Хоть бы и меньше… Яни Клефт пошел в одиночку. Нельзя сидеть сложа руки. Совесть требует.
Но де Клермон все-таки поименно переспросил всех. Ответы были одинаковы: Антиох — развратитель людей, он подрывает все светлое и благородное, он старается уничтожить самый источник нравственности — Бога. Но некоторые прибавляли, что Антиох рано или поздно все равно уничтожит каждого, кто не отказывается от своего человеческого достоинства, так что нет другого выбора — или расправиться с ним, или погибнуть самим. Общий голос постановил: «Война с Антиохом насмерть, без колебаний, бесповоротно».
