Декретировав меры, предложенные Антиохом, Совет начал расходиться. А Яни Клефт, заметно омрачившийся при рассуждениях Совета о психических батареях, подошел в сторонке к Великому Устроителю и взволнованно попросил позволения переговорить с ним. Антиох с некоторым удивлением сказал, что такой старый друг и преданный служащий, конечно, может говорить все, что хочет. Яни горячо начал речь о несчастной судьбе Лидии. Неужели великие цели Антиоха, говорил он, могут требовать мучения и гибели молодой девушки, чистой и прекрасной, которую вдобавок устроитель когда-то хорошо и близко знал? Яни невыразимо мучится мыслью, что стал невольным орудием ее несчастий, так как именно он ее разыскал и привел. Он умолял освободить ее хотя бы в личное ему одолжение. Великий Устроитель лукаво посмотрел на него.
— Ай, дружище, вижу, что прекрасная Лидия задела и твое сердце! Ну, успокойся, я ее тебе отдам.
— Да я не прошу отдавать ее мне, — смущенно отвечал Яни. — Я знаю, что недостоин получить ее руку и сердце, а без этого не позволю себе и пальцем ее коснуться… Я прошу только освободить ее, отпустить на волю.
Антиох продолжал лукаво улыбаться.
— Ого! Чувство не шуточное. Наш бравый тамплиер превратился в романтического рыцаря… Ладно, я поговорю с Аполлонием. Будь спокоен. Иди себе в кордегардию.
Яни вышел, а Антиох подозвал Великого мага и сказал ему, чтобы тот отпустил Лидию. Аполлоний сделал недовольную гримасу.
— Устроитель, если мы будем терять лучшие души из-за нежных чувств молодых рыцарей, то немногое уцелеет из наших планов. Право я по целому ряду причин не могу отдать Лидию.
— Да что в ней особенного? Где она? Что ты с ней делаешь?
Аполлоний начал подробный рассказ о том, сколько он возился с Лидией. Это, говорил он, натура редкая, громадной силы воли и духовности, душа в полном смысле святая, каких очень мало. Ее невозможно упустить. Овладев ею, можно творить чудеса влияния даже, без сомнения, на ангелов, и чем труднее покорить ее, тем необходимее этого добиться. До сих пор все его усилия были тщетны. Ничто ее не покоряет. Он, Аполлоний, готов бы был ее подвергнуть жесточайшим пытками, но знает, что из этого ничего не выйдет. Она умрет, но не отрешится от своей воли. Он теперь пробует над ней последние средства, и она необходима ему даже для опытов.
— Где она? — спросил Устроитель.
— Теперь — в башне астральных духов. Я решил довести ее до полного истощения, добиться каталепсии, и когда доведу ее до этого, то, надеюсь, успею загипнотизировать и сделать ее покорной себе.
