Через несколько дней он получил справки, но мало удовлетворительные.
«В помещении Тампля, — гласили они, — творится нечто трудно понимаемое. Под непосредственным руководством Аполлония производятся опыты коллективной гипнотизации и действия на расстоянии. В участники такого коллективного действия набираются не только свои, но и чужие, добровольно или насильственно. Они соединяются в особые группы, называемые «психическими оркестрами» или «психическими батареями». Опыты, в первых фазисах, производятся довольно открыто, но потом все более замыкаются в тайну от неучаствующих в этих занятиях. Известно лишь, что лица, намеченные в члены оркестра, подвергаются сложной гипнотической дрессировке, которая имеет целью подчинить их волю, чтобы затем направить ее куда требуется. Средства подчинения воли — разнообразны, но, по слухам, среди них придается большое значение развитию чувственности, для чего прибегают к разным любовным фильтрам, и даже будто бы не останавливаются перед изнасилованием. Об этом говорил один молодой негодяй — тамплиер, которому было, по его словам, поручено соблазнить какую-то из захваченных женщин. Об Агнии известно, что она легко поддавалась гипнозу, но не имела способностей, нужных для зачисления в оркестр, почему ее скоро и отпустили. Но участь Лидии рисуется более страшной. Известно, что с ней Аполлоний возился очень долго и бесплодно. Гипнозу она совсем не поддавалась, с гордым презрением относилась к роскоши, которой ее пытались окружить, не брала в рот вина и изысканных яств, одуряющие испарения на нее не действовали. В конце концов, ее куда-то запрятали, но куда и для чего неизвестно. Яни Клефт должен кое-что о ней знать, так как сам о ней рассказывал близким товарищам. Он, по-видимому, совсем в нее влюбился, упоминает о ней с благоговением, и даже из-за нее, кажется, охладел к Антиоху».
Таковы были справки отца Викентия.
«Остается, кажется, только молиться за нее», — грустно заключил епископ Августин.
Но Валентин был упорен и продолжал искать способов добраться до Лидии. Мысль о Яни Клефте снова пробудилась в нем, и снова являлись опасения, как бы не испортить дела окончательно. Он пошел советоваться с Осборном. Тот не совсем согласился с епископом.
«Молиться, конечно, нужно, — заметил он, — но при тех политических планах, которые у нас назревают, мы, может быть, успеем сделать что-нибудь и для Лидии».
Валентин жил вне политики. Осборн, напротив, принадлежал к числу тех христиан, которые, видя явное стремление Антиоха совершенно искоренить христианство, мечтали — нельзя ли низвергнуть его владычество? Эдуард стоял во главе их. Минута казалась благоприятною для попытки. Дело в том, что угроза таинственных Ильи и Эноха на неудавшемся празднике Люцифера осуществилась в полной мере. Никто не запомнил такой засухи, какая удручала землю в этом году, начавшемся при самых благоприятных климатических предусмотрениях. Нигде не выпадало ни капли дождя. Нивы, огороды и сады высыхали и выгорали. Наступило время жатвы, но собирать было нечего. Мир поразил повсеместный голод. Бедствие увеличивалось от общего эгоизма времени. Все думали только о себе, и умирающий от голода нигде не мог допроситься куска хлеба. Только христиане помогали бедствующим, но что они могли сделать! Правительствам пришлось раскрыть все свои запасы продовольствия, но народ все-таки голодал, и у него накипало раздражение, являлась критика. Собственно к пророкам-обличителям нигде не было ни малейшей симпатии, и никто не думал каяться перед Богом. Пророки обходили с увещаниями все страны, и их всюду встречали с ненавистью. Много раз этих вестников несчастья пытались растерзать, и каждый раз гибель постигала отваживающихся на это. Толпа проклинала «чародеев», но они возбуждали ужас, и доверие к власти падало. «Что же Правительство хвастало силами своими и Люциферовыми, — толковали в народе. — Ясно, что христианские колдуны могущественнее их. И почему запасы продовольствия так ничтожны, почему по обводнению полей сделано так мало, почему ничего не сделано по произведению искусственных дождей?» Критика раздавалась отовсюду. Эдуард с единомышленниками надумали воспользоваться этим для вызова восстания. Отстраняя религиозные споры, они переносили агитацию на почву неспособности властей Союза и их небрежности о благе населения. Необходимо сместить всех правящих — таков был лозунг заговорщиков. Они рассчитывали, что христиане, став во главе движения, приобретут популярность, и что при перевороте можно будет провести во власть немало христиан.
